Книга Двенадцатая жена, или Выжить после..., страница 24 – Анастасия Миллюр

Все эти хождения вокруг да около стали мне слегка раздражать. Чего воду-то попусту лить? Нельзя что ли сразу к сути дела перейти? И Малкольм у нее особенный – прямо-таки чудо-ребенок, и семья-та едва ли не божественная, а что, почему — это все дело десятое.

— Так может вы просветите меня, раз уж начали, — как можно более спокойно проговорила.

— Не думаю, что смогу рассказать вам все.

Я заскрипела зубами.

— А в чем, собственно, проблема? Разве я – не леди Астайн?

Женщина бросила на меня взгляд исподлобья. И я поняла, что вся ее неприязнь ко мне никуда не делась. Она с удовольствием окунула бы меня головой в ночной горшок, если бы ей было это позволено.

Нет, все же интересно, что это за поводок, на котором Малкольм держит свою мачеху.

— Ладно, - махнула я рукой. — Не хотите раскрывать божественные тайны – не надо. У мужа спрошу. Намного более интересно мне услышать ответ на свой вопрос. Почему вы так боитесь Малкольма?

И тут женщина засмеялась.

И у меня как-то сразу появилось желание слезть с саней, и вообще слинять куда-нибудь далеко. Потому что это смех… Он был… Ха-ха, несколько… Эм… Сумасшедшим?

Нет, я серьезно. То есть это не что-то вроде облегчения или чувства веселья… Она смеялась действительно, как сумасшедшая. А выражение ее зеленых глаз… В них плескалось что-то такое страшное и чужое. И дикое.

Я отодвинулась от нее еще немного и оказалась прижатой к стенке. Ну и пусть. Тут все равно как-то поспокойнее.

— А ты разве не боишься его? – прохрипела она, отсмеявшись.

Я смотрела на нее во все глаза, готовая в любой момент крикнуть, чтобы остановили сани.

— Нет… - осторожно ответила ей.

— Он проклят, дурочка. Два проклятья омрачают его судьбу, - произнесла она как-то отстраненно.

Я даже уже на дурочку не обратила внимания, на психов не обижаются.

— И что же это за проклятья?

— Он убьет меня, если я скажу.

— Убьет? – несколько нервно хмыкнула я. — Вы же его приемная мать.

— От него не убудет! – крикнула она и, внезапно подлетев ко мне, вцепилась мне в руки. — Он бессердечный! Он с самого начала был таким! С самого детства! Я любила его! Я так любила его! А он… А они! Он был таким нежным. Но эта женщина! Эти голоса!

Сначала я старалась разобрать, что она говорит, с натянутой улыбкой пытаясь вытащить из ее железного захвата свои пальцы, но в ее словах становилось все меньше смысла, и с каждой секундой я все яснее осознавала, что ситуация пахнет жареным.

Вдруг она вскинула на меня глаза с лопнувшими капиллярами. Ее рука на мгновение сжала мою с такой болью, что я едва сдержала вскрик, а потом эта ненормальная вцепилась в мой меховой воротник.

— Ты! Это все ты! Он другой с тобой! Ты! Ведьма!

— А-а-а-а! – закричала я.

Женщина, которая несколько минут назад сидела и представляла собой образец воспитанности вдруг озверела. Она рычала, пыталась ударить меня. Благо был у меня опыт подобных драк.

Не переставая кричать, я сумела схватить ее руки и, толкнув на сиденье, прижать всем телом. Карета резко остановилась.

— Миледи!

Кучер распахнул дверь саней и уставился на открывшуюся ему картину во все глаза. Тем временем мачеха Малкольма клацнула челюстями и зарычала, стремясь откусить от меня кусочек.

А-а-а, Всевышний, убивают!

— Что ты стоишь, болван! Помоги мне!

Женища больно лягнула меня по коленке, и я зашипела. Двое мужчин в форме гвардейцев выволокли ее из саней, еле справляясь с ее силой. Она была словно дикий зверь – прогнулась в спине, рычала, пыталась укусить, скалила зубы.