Книга Двенадцатая жена, или Выжить после..., страница 33 – Анастасия Миллюр

— Да, - буркнула я, разглядывая единственное одеяло и обнаруживая в его исключительности новую проблему. — И вообще, не разговаривай. Не заставляй меня пожалеть о своей доброте.

Малкольм повернул голову в мою сторону и в очередной раз за этот вечер поймал мой взгляд.

— Благими намерениями…

Я фыркнула и взбила подушку.

— Да-да, вымощена дорого в ад. Я знаю. Но будем надеяться, что это не наш случай.

Он промолчал, но за этим молчанием, как мне показалось, скрывалось что-то вроде скептичного «ну-ну». Я посмотрела на постель, затем на него, снова на постель и, плюнув на все, принялась развязывать пояс.

Халат, скользнув по бедрам и икрам, упал на пол.

Бросила быстрый взгляд на мужа и испытала смесь облегченияи разочарования, когда поняла, что он не смотрел на меня. Все еще пребывая во власти этих чувств, я забралась под одеяло и сжалась на краешке.

Но постепенно звук его спокойного дыхания стал убаюкивать меня, и я расслабилась. Уже проваливаясь в сон, вдруг неожиданно пробормотала:

— Если ты специально разгромил свою комнату, чтобы забраться ко мне в постель, я тебя поколочу.

И высказав все, что хотела, я преспокойно уснула, вдыхая приятный свежий запах мороза и горькой мяты, исходивший от моего мужа, который лежал на противоположной стороне кровати и с легкой задумчивостью смотрел на меня.

Я плыла в неясном мареве, одолеваемая необъяснимыми и малоприятными ощущениями: мне казалось, что я тонула что-то вязкое наступало со всех сторон, давило на легкие. Воздуха не хватало, а я боялась сделать вдох. Мне было тревожно и неприятно, я хотела вынырнуть из этого кошмара, но не понимала, где дно, а где поверхность.

— Габриэль! – голос одновременно звучал откуда-то далеко, но и был здесь, совсем рядом. — Габриэль, где ты, любимая?

На мгновение я почувствовала надежду на спасение, а потом испугалась. Мне стало страшно - очень страшно - что этот голос сейчас исчезнет, уйдет, скроется словно луч солнца, поглощенный облачным небом.

Я открыла рот, чтобы крикнуть что-то, хоть что-нибудь. Я хотела попросить о помощи, но не смогла произнести ни слова.

— Да… - услышала я чей-то хриплый, скрипучий голос. — Да, действует…

Этот голос был странно довольным… Он так не вписывался в общую гнетущую атмосферу страха, ужаса и неопределенности, что я замерла.

Это что за гадина бородатая вот так смеется над чужим горем?

— Габриэль!

Муженек, ты что ли?

Я ухватилась за протянутую мне руку и вырвалась из темного, неприятного марева. Малкольм держал меня на руках, с беспокойством вглядываясь в лицо.

— С тобой все хорошо, ты не ранена?

— Эм, нет… - я нервно улыбнулась, не понимая, почему он все еще держит меня на руках.

Меж тем распахнулась какая-то дверь, и мы оказались в светлом салоне с множеством диванчиков. Малкольм дошел до одного из них и осторожно опустил меня, держа как ценную вазу.

Я прищурилась. Воспоминание вспыхнуло в памяти. Воспоминание, как одна такая очень ценная ваза разбилась в дребезги в его покоях. В свете этого быть драгоценной вазой мне не хотелось совершенно.

Я вывернулась из его объятий, елозя словно червячок и, перекатившись на диване, встала на пол.

— Что такое? — спросил он. — Ты чем-то встревожена, любимая?

Он погладил меня по щеке, а у меня глаза полезли на лоб.