Книга Двенадцатая жена, или Выжить после..., страница 96 – Анастасия Миллюр

А во мне постепенно зарождалось счастье. Как робкий цветок, оно понемногу раскрывалось, заставляя улыбку засиять на моих губах. Я прижалась лбом к его груди и еле смогла удержать себя, чтобы не засмеяться. Просто потому, что мне было достаточно смеха в этих темных коридорах – воспоминание все еще свежо. Я лучше потом посмеюсь  - где-нибудь наверху.

— Габриэль, — прошепталон, обнимая еще крепче.

— М-м-м?

— Ничего, — он поцеловал меня в висок.

Я усмехнулась и, подняв голову встретилась с его взглядом.

— А я уже думала, что мне выставишь обвинение в том, что я ослушалась твоего приказа и вернулась.

Малкольм взял меня за подбородок и коснулся своими губами моих, дразня.

— Я еще никогда не был так рад, что меня ослушались.

— С почином! — хмыкнула в ответ, а он улыбнулся, и, как и в прошлые разы, все внутри меня перевернулось, сердце выдало свое коронное: «Ту-дум!», а дыхание перехватило. Я смотрела на его улыбку, как завороженная, и не могла насмотреться. Никогда не могла. И никогда не смогу. Мне всегда будет мало.

Но вот его улыбка медленно погасла, спряталась в уголках рта, лишив меня своего чудесного присутствия, и Малкольм отстранился от меня, проведя пальцами по всей длине моих рук и обхватывая ладони.

— Иди наверх.

Наклонившись вбок, я выглянула из-за спины Малкольма, и увидела, что ведьма молча смотрела на нас так, словно все ее самые светлые мечты рухнули в одночасье. Но когда наши взгляды встретились, она вдруг усмехнулась.

— Огненная дева… Что-то подсказывало мне, что тебя нужно было убить при первой же возможности!

— Молчать, — холодно проговорил Малкольм, чуть повернув голову в сторону бабуськи. Та кинула на него злобный взгляд и поджала губы. — Габриэль, иди наверх.

Проигнорировав приказ мужа, я зло усмехнулась и приблизилась к ведьме.

— Ты такая сволочь. Знаешь об этом? Ведь ты сама сделала Малкольма бесчувственным! Она была твоей любимицей, ты могла бы поговорить с ней, все объяснить, сказать, что он не смог бы ее полюбить при всем желании! И если это не помогло бы, увезти, пока все это не переросло в проблему, которую уже нельзя решить. Именно так поступают любящие родители. А ты пустила все на самотек, и знаешь что? Только ты сама виновата в смерти своей дочери. Только ты виновата в том, что она сошла с ума и сбросилась со скалы.

Старуха вздрогнула и изменилась в лице. Ее глаза прищурились, а зубы сложились в оскал.

— Не смей так говорить! — прошипела она.

— Правда глаза режет? Но я буду так говорить. Как ты там сказала Малкольму? Отведай плод, что ты мне скормил? Так вот. Ты сама сожрала этот чертов плод, и нечего здесь перекладывать вину. Ты разве что не столкнуласвою дочь с обрыва, но все остальное – твоя вина. Пусть Малкольм решает твою судьбу, потому что он всех больше пострадал от твоего идиотизма, исключая бедных девушек, которые погибли из-за тебя. Но я бы оставила тебя гнить в этой камере, мучаясь от чувства вины. Быстрая смерть – это слишком легко для тебя.

В глазах ведьмы мелькнул страх. Я, довольно усмехнувшись, подошла к ней совсем близко и наклонилась к ее уху.

— Запомни эти слова и вспоминай их, пока будешь гореть в аду. Ты. Убила. Свою. Дочь. Ты. И никто другой. Только ты.

И когда до нее до конец дошел смысл моих слов, вой прокатился по комнате.