Книга Безрассудные души, страница 93 – Кейси Кин

– Как ты себячувствуешь сейчас?

Я искоса смотрю на него, обдумывая его вопрос и оценивая себя.

Я прислушиваюсь к биению своего сердца, ощущению удовлетворенности, исходящему от моего волка, и эйфории, разливающейся по телу.

– Честно? Я чувствую себя фантастически. Впервые за целую вечность я чувствую… целостность. Никакого голоса в голове от моего волка, пытающегося подавить, никакого стресса или беспокойства, ничего, кроме потребности выследить ее к чертовой матери и объявить своей снова и снова.

Я встаю с кровати, готовый сделать именно это, когда Дзен кладет руку мне на плечо, останавливая на месте.

– Ты правильно сделал, что позволил ей убежать, Ксандер, – заявляет он, опуская руку, когда я хмурюсь. Я не понимаю, о чем он говорит, но, кажется, для него это имеет абсолютный смысл.

– Почему?

– Потому что, что бы ни произошло между вами двумя, что-то внутри нее заставило измениться ее взгляд и создать энергию, которая, казалось, окружала ее, когда она уходила. Тон ее голоса был каким-то особенным, ее общая энергетика казалась другой, не говоря уже о том, что чертова дверь закрылась без ее участия, – объясняет он, почтиподтверждая свою правоту.

– Давайте не будем забывать, что глаза Ксандера были янтарными еще до того, как мы вышли из комнаты, – добавляет Адонис, и я застигнут врасплох этим известием. Я знаю, что такое случалось раз или два, когда мой волк был близок к тому, чтобы вырваться на поверхность, но больше никто никогда об этом не упоминал.

– То есть, получается, что они оба как бы поддерживают какую-то энергию друг в друге? – спрашивает Хаос, прислоняясь к стене как раз там, где я взял Рею, и Дзен соглашается.

– Да, я думаю так.

– Это могло бы многое объяснить, – бормочет Хаос в ответ, в то время как мы трое с нетерпением ждем, когда он продолжит. Словно почувствовав витающие в воздухе вопросы, он вздыхает, его брови сходятся на переносице, когда друг задумывается. – Хэллоуин. Я чувствовал, что борюсь с вампирской кровью внутри себя, с голодом, пылающим глубоко в моей душе, который заставлял отчаянно вонзать зубы в ее кожу и, черт возьми, уже превращать ее в вампира.

Его откровение повергает меня в шок.

– Но установленные средства подавления означают, что вампиры и оборотни не могут обращать других, пока им не исполнится двадцать пять, – хмурясь, бормочет Адонис,и Хаос снова усмехается. Подавитель не дает возможности изменить кого-то, в то же время притупляя потребность, но, очевидно, не в этом случае.

– Я, черт возьми, знаю это, но мне просто было все равно. А потом появились вы, ребята, и все испортили. С тех пор я борюсь с желанием вернуть ее туда, где она мне нужна.

По тому, как он это произносит, я не могу понять, доволен Хаос этим фактом или нет, у него подергивается челюсть.

Адонис переводит взгляд с меня на Дзена, на Хаоса, затем снова на Дзена и обратно на меня. Его брови все больше сходятся вместе с каждым движением его глаз, прежде чем он останавливает свой взгляд на Дзене, в его глазах вспыхивает огонек просветления.

– Ты же не думаешь…

– Я не уверен, – шепчет в ответ Дзен, потирая подбородок, словно размышляя и оценивая нас. – Но если у них было то, что он сказал, что у них было…

Дзен не заканчивает фразу, что только выводит меня из себя, но прежде чем я успеваю что-либо сказать, Адонис продолжает, как будто нас с Хаосом здесь вообще нет. Это похоже на приватный разговор между Адонисом и Дзеном, а мы подслушиваем.