Книга Сиротка для высокомерного лорда, страница 4 – Настя Любимка

Я не знала всех подробностей (впрочем, скорее, никогда не интересовалась слухами), но была уверена в том, что отец Хлои выполнил все обещания, данные уже покойному барону. К примеру, его дочь, до того договора считавшаяся старой девой и бесприданницей (девушке на тот момент уже исполнилось двадцать пять лет, а с учётом того, что магия в ней так и не пробудилась, она считалась перестарком), вышла замуж, получив большое приданое. И, насколько мне известно, своей участью была довольна. Я как-то видела её на одной из практик в окружении детей.

Я же последний раз в отчем доме была почти два года назад – после совершеннолетия, как раз с Илаудом. Приехала, чтобы забрать памятные вещи, оставшиеся от родителей, и наследство.

Меня нельзя было назвать желанной невестой. Из приданого – только мамин родовой гарнитур (тоже ничего впечатляющего, потому что матушка также была рождена в семье барона не самого зажиточного, зато очень плодовитого. Мама была седьмой и не последней дочерью), пятьсот золотых (их хватило бы на небольшой домик в отдалённой деревушке) и, конечно, магия.

Я рано поняла, что мне придётся бороться за место под солнцем. Как только дядя выпнул меня из родового поместья с напутствием не рассчитывать на него и никогда не возвращаться, так и поняла.

Мои первые годы в академии нельзя назвать весёлыми. Я не была распложена ни связи заводить, ни с кем-то дружить. Я училась, училась и ещё раз училась. Чтобы получить лучший диплом. Чтобы стать лучшей. Чтобы добиться в будущем отличного рабочего места, если моей инициации так и не суждено будет случиться. Потому и при распределении выбрала лекарский факультет – ведь лекарь никогда не будет сидеть голодным. Впрочем, талант у меня оказался к зельеварению. Но это даже и хорошо!

Наверное, именно поэтому меня и бесил надменный Айрес, которому с рождения многое было дано. Прекрасное образование, самые лучшие материалы для практических занятий, куда больший изначальный магический резерв – кровь в этом деле играла немаловажную роль. Будь он не столь высокомерным, я бы устыдилась своих чувств по отношению к нему. Но он всегда и со всеми вёл себя так, словно перед ним грязь.

Он говорил о нашей первой встрече… А я помнила только то, как мы столкнулись в воротах академии, когда я, разинув рот, с восторгом глядела на великолепие замка, в котором нам всем предстояло жить целых шесть лет! И встречу ту романтичной не назовёшь. Скорее, очень обидной.

Он же сам меня тогда таким презрением облил, что я ещё сутки ощущала себя кем-то очень жалким и никчёмным! И нахамил, обозвав оборванкой, побирающейся в приличном месте! Так с чего он вдруг о симпатии заговорил?

Его злые слова наложились тогда на мои чувства из-за произошедшего дома и превратились в итоге в злость и ненависть к этому задаваке.

Да и потом, если бы не Илауд (и то лишь в последние два года), наше общение с Айерсом ограничилось бы только совместными лекциями да работой на полигоне. Он даже практику проходил со своим ближним кругом – такими же снобами, как он сам. Илауд в их компании был скорее исключением из правил, непонятно как затесавшись в их ряды. А так Айерс иногда в столовой или библиотеке к нам подсаживался да пару раз вызывался с нами совместные задания выполнять. Но на этом – всё. Я просто терпела его общество, понимая, что на рожон лезть не стоит, даже если мне противно его лицо.