Книга Где сокрыта библиотека, страница 62 – Изабель Ибаньез

Покачиваясь на пятках, он уставился на меня, как на незнакомку. Это разбило мне сердце, потому что мы ускользали друг от друга, и даже если какая-то часть меня хотела держаться за него до конца жизни, я должна была отпустить его.

Что-то сломалось между нами. А может, оно всегда было сломано.

— Я доверяла тебе, — запинаясь, прошептала я.

Айседора подошла и мягко потянула меня назад.

— Инез, давай вернемся в отель.

Я кивнула, все еще потрясенная, и, как в тумане, забралась в экипаж, едва замечая, как сестра поправляет мой турнюр. Когда я оглянулась на Уита, реальность произошедшего обрушилась на меня. Время, казалось, застыло, когда наши взгляды встретились. Я была в отчаянии, а он — настороженным и отстраненным. Между нами возникло сильное и всепоглощающее напряжение.

Его брат подошел к нему и что-то прошептал на ухо. Уит отвернулся от меня с такой легкостью, словно я была обычным незнакомцем, и бездумно уставился вдаль.

Между нами все было кончено. Как и должно было быть.

Экипаж рванул вперед, и мы оставили Уита с его братом смотреть на клубящуюся пыль, которая оставалась за нами. Мое сердце закрылось, замерло в груди, и я поклялась, что никогда больше не буду настолько глупа, чтобы открыть мистеру Хейсу хоть какую-то его часть.

Информация

Переведено командой любительского перевода lamslate.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ВРАТА, КОТОРЫЕ ПЕРЕМЕЩАЮТСЯ

УИТ

Портер опустил руку мне на плечо и привлек к себе. Этот жест длился не дольше секунды, но мне прекрасно было известно его значение. Как и отец, брат не отличался нежностью. За исключением случаев, когда это было необходимо.

Очевидно, воровство у собственной жены располагало к объятиям.

— Ты спас Арабеллу, — сказал Портер.

— Хоть что-то, — пробормотал я.

Мой брат изогнул бровь. У него это всегда получалось лучше, чем у меня. Я выглядел нахальным, когда так делал, он — непроницаемым.

— Ты жалеешь, Уитфорд?

Внутри словно разорвало динамитную шашку и теперь я был опален и опустошен.

Я вперился в него взглядом. Он был выше и стройнее, но мне никогда не удавалось оказывать на него давления.

— Отец не может вернуться в игорный дом, Портер.

Отец и его одержимость картами. В течении многих лет он возвращался домой пьяным, от него разило сигаретами и дешевыми духами, шейный платок был развязан и отсутствовал головной убор. Он постоянно терял свою шляпу, и ему приходилось покупать новую. Когда я был маленьким, то размышлял, не собраны ли все его потерянные шляпы в одном месте и не ждут ли они спасения? Большинство моих воспоминаний об отце связаны со временем, которое я провел, затаившись на верхней ступеньке лестницы, устремив взгляд на входную дверь в ожидании света, который появлялся, когда дворецкий — во времена, когда мы еще могли позволить себе дворецкого, — открывал дверь, чтобы впустить моего отца. Мне было безразлично, во сколько он вернется домой; я переживал, что он вообще может больше не вернуться.

Но в конце концов все его пути вели домой, и на следующий день он становился истинным джентльменом, строгим и бесстрастным, его непреклонная верхняя губа никогда не дрожала. Он никогда не был доволен ни моими словами, ни моим поведением. И единственным известным мне способом вынести его упреки было отстраниться настолько, чтобы вообще перестать что-либо чувствовать. Но после удачных вечеров, когда он срывал куш, на утро он становился радостным, практически сияющим. Он брал своих сыновей покататься, дочь водил на прогулку в Гайд-парк, а нашу мать — в театр.