Книга Серый кардинал, страница 135 – Рия Тюдор

В тот день Даниэль похоронил ее: развел землю и принес в жертву тело моей няни. Моей настоящей матери. Никто не позволил бы здесь установить надгробие простой крестьянке, поэтому я обошлась небольшим камнем, на котором высекла ее имя на имперском и дайидском языках. Могила была неприметной и очень ухоженной — вокруг росла сочная зеленая трава, которую я каждый раз восстанавливала, если та оказывалась стоптанной. Вдохнула аромат цветов, и зажмурилась, ловя лучи солнца.

Скучала. Слез не было. Я разучилась плакать. Все началось с Рупы и исчезло с изувеченной Аделаидой. Чувства забаррикадировались, оставив место только воспоминаниям.

— Привет, Рупа, — поздоровалась, склонившись к могиле и осторожно положив цветы.

Под ярким блеском солнца, едва прикрытом деревьями, они будто оживали. Некоторые лепестки казались прозрачными, просеивали сквозь себя свет и переносились на серый камень золотыми полосами.

— Давно не виделись, родная. Прости, что долго не навещала, появилось много дел, но сегодня, как и обещала, я тут.

Не хотела к ней приходить к ней, не хотелось рассказывать про Аделаиду и про Сарику, и про герцога. Ей бы не понравилось, она бы не одобрила. Откидываясь на дерево, я молчала, скрестив руки на груди. Рядом с ней даже молчать было приятно.

— Что ты здесь делаешь? — осведомилась холодно, почувствовав его присутствие. Снова.

— Разве мог я пропустить столь дивное зрелище телепата, умеющего проявлять эмоции? — он прислонился к дереву и стоял в своей обычной расслабленной позе. Руки также были скрещены.

— Ты стал предсказуем, Даниэль, — поднялась медленно.

— Ты проявляешь свои слабости слишком откровенно. Как игнорировать настолько заманчивую картину? —смотрел безразлично.

— Единственная моя слабость осталась в земле, ее ты убил. Думаешь, что сможешь порочить ее память, приходя сюда? Уходи, ничтожество, — отмахнулась от него, небрежно взмахнув рукой.

— Наступит день, Аделаида умрет, а Сарика погибнет. Первая сильна и уйдет сама, вторая слаба и ее уберут. Вопрос: что станет с тобой? — как бы невзначай поинтересовался Даниэль.

— Если я и уйду из этого мира, заберу с собой Грегори и тебя, — встретилась с алыми глазами.

— Мы опять возвращаемся к вопросам смерти. Какая скука, — заметил вскользь.

— Так похоже на тебя, — зевнула.

— Может, убить Сарику, чтобы ты, наконец, заплакала?

Боль…она вернулась и ярым берсерком вспыхнула изнутри, становясь злостью. Злостью на ублюдка. Злостью на того, кому нравилось упиваться страданиями других. Я встала, глядя только на него, на бездушный «продукт» воспитания Грегори.

— Скольких девочек в борделях ты казнил, Даниэль?

— Многих, — ответил спокойно.

— А скольких трахал?

— Многих, — ни один из мускулов на лице не дрогнул.

— Сколько из них боялись тебя?

Самым страшным у Даниэля были глаза. Глаза, полные равнодушия, ничего не выражавшие, даже гули имели эмоции. Не нужно было пророком, чтобы понять: его нутро было давно мертво.

— Все.

Ко мне сделали плавный шаг. Даниэль был высоким, потому шаг равнялся двум моим.

— Не смей, — приказала холодно. — Не подходи ко мне, ублюдок.

Конечно, ему было все равно. Он снова загонял меня в угол, в данном случае к дереву, не оставляя между нами никакого расстояния. И больше всего меня раздражал подсознательный страх перед Карателем. Я могла хамить ему, унижать, но, если он проявлял действия, превращалась в кого-то, кем быть никогда не хотела.