Книга Проклятие Айсмора, страница 99 – Ольга Зима, Кира Гофер

— Это посадить человека легко, — доложил он дереву. — А вот выпустить…

Секретарь, изгибаясь дважды, принес записку от Шона с красной ленточкой. У стен тюрьмы появились первые ожидающие — выйдет Мясник или нет. Многие злы и вооружены.

— Выпустить сейчас… так шага не сделает, на багры поднимут, — пробормотал винир, остановившись возле тумбы с деревом. — А нам ведь не нужен мертвый Бэрр, правда, мой друг? Он ничего не стоит.

Дерево задрожало, и винир испытал странное чувство ревности. Словно к Бэрру его мандаринка относилась лучше, чем к нему самому!

Винир вызвал к себе пару прилипал на его личном содержании.

Прилипалы вернулись, успев разузнать все до того, как он велел подать себе обед. Новости изрядно испортили аппетит, не дав насладиться щукой, фаршированной трюфелями, — в Айсморе волнительно, но это не стихия.

Через этих же, столь проворных, винир пустил слушок: высокое начальство помощнику доверяет и до суда оставит на свободе.

Солнце не успело коснуться кромки черного леса, а Айсмор уже ответил виниру.

Площадь ратуши запрудили горожане. Богатые кафтаны и полушубки обитателей Верхнего Айсмора виднелись среди серых унылых одеяний вечно потрепанных жителей Нижнего Озерного. У тюрьмы стояли люди тоже не с одного края.

Одни яростно отстаивали Бэрра как единственного защитника, который спас жителей Северного квартала. Другие не менее яростно припоминали все его деяния и доказывали, что более мрачного и неприятного типа не было на этом свете; что, да, он не побоялся стихии, потому как он и призвал ее! Крики о суде прерывались требованиями защитить того, кто защитил их.

Айсмор, разделенный широким каналом, теперь раскололся еще раз, но не по доходу или положению, а по отношению к одному-единственному человеку.

Винир запереживал: как это его помощник из тюрьмы влияет на умы больше, чем он сам, находясь в ратуше!

Отпусти он Бэрра на волю — и люди, приписывавшие первому помощнику насланное проклятие, убьют его и довольно быстро. О суде, о котором сами же кричат, и речи не пойдет. Оставить в тюрьме? Но без помощника придется нелегко. Винир знал немного способов успокоить разъяренную толпу, а для самых действенных нужен был все тот же Бэрр.

Сжимая в руке очереднуюбумажку от Шона с красной же ленточкой, на которой спешно было выведено: «Ранен один стражник, но на стены тюрьмы больше не лезут», винир кончиком пальца отодвинул тяжелую занавеску и осторожно выглянул в окно. В сумерках явственно виднелись факелы.

Темнота, огни, люди, собравшиеся по его душу, и страх в этой душе живо напомнили то, что случилось десять лет назад. Винир постоял, наблюдая за толпой, из которой кричали все злее про бездействующую власть. Крики «Спасителя — на волю!» проникали и в зал.

На пороге кабинета возник встревоженный охранник из личного отряда.

— Мой господин, — заметил он, кланяясь, — если вы собираетесь проследовать домой, то я ради вашей же безопасности попросил бы вас повременить.

— И слушать эти вопли до утра? Нет, я не намерен. Выставь стражу до запасного выхода и подай туда крытую лодку. Из простых.

— А к вам госпожа Камилла, — объявил секретарь.

«В довершение всех неприятностей», — вздохнул винир и, изобразив на лице хмурую озабоченность, повернулся к вошедшей родственнице.

Камилла простучала каблуками по деревянному полу и остановилась в центре кабинета. Потянулась к витиеватым застежкам своего плаща, но винир коротко махнул рукой и выговорил тоже непривычно коротко, надеясь на ее скорый уход: