Книга Дом грозы, страница 54 – Ксюша Левина

Энграм ничего не знал, и Омала просила не рассказывать. Она опасалась, что сын ее не поймет. Говорила, что Энграм не такой, как Фандер. Слишком гибкий и мягкий, но почему-то, по ее словам, недостаточно сильный. Нимея считала, что Энг может принять любую правду, но Омала только мотала головой,уговаривая молчать.

И вот Нока рассказывает все Фандеру и не знает, чего от него ждать. Нимея понятия не имеет, сломают ли этого человека горькие слова. Может, он слишком жесток и ко всему безразличен?

— Ты не знал? — Нимея задает этот очень личный вопрос быстрее, чем успевает подумать.

— Мама и папа… — Хардин говорит очень медленно и, кажется, сейчас раскроет душу, но Нимее чертовски страшно заглядывать в нее.

В голове начинает неприятно шуметь, а глаза режет от незнакомого чувства подступающих ни с того ни с сего слез.

Перебей его, сейчас же. Не дай откровенничать.

Слишком приятно лезть в чужую душу, но очень опасно проникаться чужими печалями.

— Ну они не ладили, и что с того? — Она искусственно усмехается, а Фандер вдруг приближается к ее лицу. Нимея настороженно замирает. — Что тебе надо?

— У тебя что… Слезинка на щеке? — Он морщится, глядя на прозрачную каплю, что катится по щеке Нимеи, и та быстро ее вытирает.

— Брось, показалось.

— Как скажешь.

Фандер изучает ее профиль еще пару секунд, что не очень-то приятно. Он непременно заметит и синяки под глазами, и пепельные веснушки, и впалые щеки. Не то чтобы Нимея их стеснялась или считала своими недостатками, но ей не хочется, чтобы Фандер Хардин ее разглядывал. Становится крайне неуютно, приходится дернуть плечом, повести подбородком — намекнуть, чтобы катился к черту.

— Что еще было? — Он отстраняется, и Нимея с облегчением выдыхает.

Так себе аттракцион — прослезиться в присутствии Фандера. Она вовсе не плакса, но почему-то ее до боли трогают эти Хардины, будь они неладны.

— Он очень сильно ее бил. Омала сказала, что если бы не умела лечить свое тело, то уже была бы мертва. Она часто драматизирует, но в этом случае я почему-то ей верю.

— Ты шутишь?

— Нет. — Нимея сглатывает. Она на опасной территории чужих семейных разборок, где каждому может быть больно.

— Почему она не ушла?

— Я спрашивала ее.

— И?..

Нока отчаянно борется с собой, чтобы не начать сочувствовать Фандеру Хардину.

— Она не отвечала. Но, думаю, причина была. Ни один человек в здравом уме не стал бы такое терпеть просто так. — И вот она уже умоляет Хардина верить ей.

Фандер открывает окно и выбрасывает пшеницу.

— Могла бы еще в Траминере сказать, что идея оживлять опавшие листьяидиотская.

— И помочь тебе избежать позора?

Оба улыбаются. Это длится не дольше вдоха, но оба этот момент ловят чуть расширившимися зрачками и не разрывают зрительный контакт буквально пару секунд, меньше полумили по ровной трассе.

Нимея отворачивается, Фандер потягивается и начинает изучать вид за окном.

— Опять будешь ловить панические атаки, за руки меня не хватай — сломаю, понял? — бормочет себе под нос Нимея и сбрасывает скорость.

— С чего бы…

— Впереди Аркаим, — отвечает она, кивая на блеклый призрак города на горизонте.

Машина пересекает очередную границу.

* * *

На границе Экима все прошло поразительно быстро. Нимея едва заглушила мотор, а Хардин пялился на очередную пшеницу, которую достал из кармана брюк, ни на что, впрочем, не надеясь. Просто так ему казалось, что он занят хоть каким-то делом. Граница Аркаима же — сущий ад. Эти две страны разделяет не больше десяти миль, относящихся к Илунгу, который просочился между ними, заполучив обрубок береговой линии.