Книга Золото и пепел. Хроники города номер Три, страница 73 – Мария Соколова

Время останавливается, а он медленно склоняется еще ближе, и я ощущаю тепло его дыхания с едва уловимым запахом газировки. Его губы касаются моих коротко, почти невесомо, точно спрашивая разрешения, оставляя мне шанс отступить. Но это легкое прикосновение становится той искрой, что в один миг воспламеняет все чувства, которые я так долго держала в себе. Сердце пропускает удар, а затем я, позабыв о всякой скромности, притягиваю Кайла к себе и целую – долго, жадно, словно в этом поцелуе мое спасение. Его губы, мягкие и обжигающие, мгновенно лишают меня рассудка, оставляя только это пьянящее "сейчас".

Когда мы отрываемся друг от друга, я смущённо улыбаюсь, чувствуя, как жарко пылают мои щеки. Кайл смотрит на меня, и в его глазах – нежность и удивление, будто он сам не верит, что это произошло. Я кладу голову ему на плечо, и он обнимает меня, притягивая ближе. Мы продолжаем смотреть фильм, но я почти не обращаю внимания на сюжет. Сейчас есть только Кайл, его тепло, его дыхание. И впервые за эти чёртовы десять дней я верю, что всё наладится.

Парк тонет в полумраке. И словно задыхаясь, редкие фонари мигают среди деревьев, отбрасывая кривые тени на потрескавшийся асфальт. Каждый шаг отдается болью в ребрах, всё ещё ноющих после тюрьмы. Но всё это ерунда в сравнении с тем огнем, что разгорается внутри от воспоминания о её поцелуе. Лина – моё спасение и моя погибель. Неужели этот подонок Брайан всерьез думает, что сможет так просто заставить меня сдаться? Хрен тебе, мразь. Я её никому не отдам.

Но в голове настойчиво скребутся осколки разума, робко напоминая о реальности. Её отец – не просто влиятельный человек. Этот богатый ублюдок – чертов хозяин города. Его псы избили меня до полусмерти, и я знаю, что это, скорее всего, только начало. Они следят, выжидают, будто твари в шахте, готовые наброситься и растерзать, стоит только оступиться. Один неверный шаг – и меня ждут Пустоши, или хуже – позорная казнь по надуманному обвинению. И всё же, плевать. Не понимаю сам, в какой момент всё так резко поменялось у меня в голове, но теперь ради Лины я готов отдать всё. Даже если эта никчемная жизнь – единственное ценное, что у меня есть.

Стена, отделяющая бедный район, остается позади, и я ныряю в трущобы. Вокруг слышны крики играющих детей, лай бездомных псов и надоедливый гул заводов, извергающих в небо ядовитый смог. В соседнем переулке два пьяных мужика, шатаясь, орут друг на друга, размахивая бутылками, пока внезапно голос одного из них не срывается в душераздирающий хрип. Ускоряю шаг, чтобы не ввязываться, но этот звук царапает память, и я проваливаюсь в прошлое, точно в бездонную пропасть.

Тьма рассеивается. Под щекой – ледяной бетон, липкий от моей крови. Дыхание рваное, поверхностное. Грудная клетка ноет от тупой боли в сломанных ребрах. Левая рука при малейшем движении горит огнем. Все-таки вывих. Проклятье! И пусть это не в впервые, легче не становится. Осторожно ощупываю плечо правой рукой. Сильного отека нет – значит, я пролежал в отключке недолго. И то хорошо. Ползу к стене, цепляясь пальцами за скользкий пол. Нужно вправить. Сейчас. Иначе будет только хуже. Сгибаю ноги в коленях, крепко обхватываю кисть левой руки правой и медленно отклоняюсь назад, надеясь, что сустав встанет на место без осложнений. Адская боль пронзает тело, будто разрывая на части. Я рычу,стискивая зубы до скрипа. Но, кажется, удача сегодня на моей стороне, и острая боль постепенно стихает, оставляя лишь тупую пульсацию. Вправил, черт возьми…