Книга Золото и пепел. Хроники города номер Три, страница 8 – Мария Соколова

— Кайл, — бросает он сухо в ответ, затем отворачивается и направляется к бару, не удостоив меня даже взглядом. Словно я – пустое место.

Я застываю на месте, улыбка гаснет, а щеки пылают от обиды и злости. Ну и что это было?! Какой наглец! Едва сдерживаюсь, чтобы не закричать ему вслед. А он уже у стойки, спокойно заказывает что-то у бармена, будто я и не подходила. Его "Кайл" эхом отдается в моей голове. Да меня никто и никогда не отшивал! Дожили…

Бегу к Софи и возмущенно шепчу ей на ухо:

— Вот нахал, ты видела?! Я к нему, а он! Да как он посмел!

Подруга хохочет:

— Лина, да плюнь и забудь, таких как он – полно! Еще не хватало время тратить на обсуждение какого-то тупого мужика! Лучше пойдем танцевать!

— Вот и пойду! Ещё пожалеет! — гордо вскидываю подбородок, расправляю плечи и залпом осушаю свой коктейль. Затем жестом подзываю официанта и заказываю ещё один. Хватаю Софи за руку и тяну в самый центр толпы.

Музыка оглушает, со всех сторон ловлю комплименты и жадные мужские взгляды. Но это все не то! Просто шум. Мой взгляд постоянно цепляется за Кайла – стоит у бара полубоком, смотрит вдаль, на тёмное море, пьёт что-то из жестянки. Зачем он здесь, если не хочет веселиться? Почему один, если отшил меня? Да как он вообще мог отшить меня?! Злюсь на себя за то, что думаю о нём, и, нарочито добавив в голос пренебрежительные нотки, кричу на ухо Софи:

— Пусть торчит там хоть до утра, мне-то что!

Но внутри все пылает, и его серые глаза не дают покоя, заставляя танцевать всё ярче и энергичнее, лишь бы заглушить эти мерзкие чувства.

Песок под ботинками мерзко хрустит, будто кто-то вправляет суставы. Зачем я здесь? Да она наверняка где-то далеко, в другом городе. Даже в этом забытом богом мире, после катастрофы, в прибрежных городах пляжей до черта. А я как последний идиот, притащился сюда в слепой надежде на чудо.

В баре беру дешевое пиво и быстро выпиваю его, чувствуя, как горечь оседает в горле. Но даже на пару секунд оно не способно вытеснить мысли о ней. Бармен понимающе смотрит на меня и молча ставит на стойку вторую банку, а я так же молча выкладываю еще пару монет. Ведь не хотел сюда тащиться, но голос из голограммы застрял в голове, как на повторе:

— Вечеринка у пальм? Конечно, буду! Ночь, танцы, музыка, тёплый песок — идеально!

Сказала она, и я, как последний кретин, подумал: вдруг речь именно про этот пляж? Ну да, конечно! Теперь стою среди орущей толпы дебилов и проклинаю все вокруг.

Но даже если увижу её, даже если познакомлюсь — что дальше? Я же давно решил не связывать себя отношениями. Не хочу, чтобы кто-то страдал, если монстры разорвут меня в туннелях. Я знаю, каково жить без близких, и не хочу, чтобы кто-то мучился из-за меня. Идиот! Сжимаю кулаки, старые шрамы на руках ноют от соленого ветра.Чуть в стороне, у костра, пьяный старик в рваной куртке скачет, как горный козел, под музыку, размахивая бутылкой, пока не падает прямо в огонь. Его оттаскивают, а он лишь хохочет, воняя палёной тряпкой. Эта вечеринка — парад уродов. Беру своё пиво и ухожу к морю, подальше от этого хаоса. Волны шипят, накатывая на берег, но их звук тонет в рваном грохоте песен и криков. Отсыревшие поленья трещат в кострах, выплёвывая в небо едкий дым. Не понимаю, что люди находят в этих сборищах? В этих пьяных танцах и песнях?