Книга Золото и пепел. Хроники города номер Три, страница 98 – Мария Соколова

На сцену выходит малыш – такой хрупкий, беззащитный, в скромном, но опрятном костюмчике. Его светлые волосы искрятся в ярком свете прожекторов, а в глазах – испуг, смешанный с робкой надеждой. Дрожащим от волнения голосом он начинает читать:

— Мамочка, ты где? Я ищу тебя в снах,

В мерцающих звёздах, в холодных ветрах…

Крупные слёзы, словно жемчужины, катятся по щекам малыша, падая на пол. Зал замирает в потрясении, дамы украдкой промакивают глаза кружевными платочками, мужчины одобрительно кивают головами, бормоча: “Какое дарование!”

Аукционист бесчувственно продолжает:

— Начальная цена – двести тысяч!

Торги мгновенно набирают обороты:

— Пятьсот тысяч!

— Миллион! Он идеально впишется в нашу семью! — кричит всё тот же отвратительный магнат, поправляя запонки.

— Два миллиона — мои внуки будут с ним играть! — добавляет старуха в мехах. Вот и не жарко ей летом?

— Три миллиона!

Зал разделяется: одни восхищенно аплодируют, другие бросают полные сомнения взгляды.

— Разве это правильно? — тихо спрашивает мужчина рядом.

— Да лучше уж так, чем в приюте гнить! — возражает его спутница. — Он такой прелестный, такой талантливый, это его шанс!

— Но ведь это дитя,а не предмет искусства! — шепчет кто-то позади.

Я стою, не в силах пошевелиться. Сердце бешено колотится в груди, а горькие слёзы обжигают глаза. Неужели это происходит на самом деле? Это же… настоящее рабство! Маленький мальчик стоит на проклятой сцене, его плечи вздрагивают от беззвучных рыданий, а беспринципные сволочи торгуются из-за него, как будто он – вещь!

— Вив, это мерзко и отвратительно, — шепчу я в оцепенении, судорожно сжимая её руку. — Как можно так хладнокровно продавать ребёнка? Он же не товар! Как они смеют?!

Вив, кажется, хочет отмахнуться, но я вижу в её глазах мимолётное сомнение.

— Лина, успокойся, какое рабство? В детских домах устраивают конкурсы, чтобы самые лучшие дети попали сюда. Это их шанс — жить в роскоши, учиться в элитных школах, обрести семью. В столице вообще в любой момент можно подобрать себе ребёнка по заданным параметрам. Мама недавно взяла девочку – рыженькую, кудрявую, виртуозно играющую на скрипке. Такая классная! Она счастлива, уверяю тебя! У неё есть всё! Куклы, платья, слуги. Разве не лучше быть «купленной» и купаться в любви, чем расти в приюте?

— Счастлива? — выдыхаю я в отчаянии. — Но ведь у неё никто не спрашивал, хочет она этого или нет! Это всё в корне неправильно и аморально! А мальчик? Посмотри на него, он ведь плачет, Вив! Как ты можешь это оправдывать? Его продают, как дорогую вазу или породистого коня! Это же просто немыслимо!

— Лина, ты слишком драматизируешь, — отвечает Вив с усталой снисходительностью. — Понимаю, зрелище, конечно, не из приятных, но детей не принуждают, они сами решают, принимать участие или нет. И подумай сама, ведь в приюте у мальчика нет никаких шансов, а здесь ему гарантируют роскошную жизнь в богатой семье, словно принцу. Разве это не замечательно?

— Нет, Вив! — я срываюсь почти на крик, едва сдерживаясь из последних сил и ощущая, как горячие слезы обжигают щеки. — Это не спасение, а гнусная торговля живыми людьми! Ему не место на сцене в качестве лота! Он должен быть рядом с матерью…

— Да пойми же ты, у него нет матери. И успокойся, пожалуйста, на нас уже смотрят, — сухо обрывает меня подруга.