Книга Среди гроз и теней, страница 141 – Анна Бруша

– Ты хочешь вернуться в Миравингию? С ним?

– Я отправлюсь в Миравингию, – ответила я.

– Ты с ума сошла?

– О нет! Сейчас я мыслю весьма здраво.

– Что ж… значит, ты выбрала сторону. Думаешь, что станешь чем-то вроде принцессы? Полагаешь, Йотун даст тебе власть? Он? Нет, ты будешь подстилкой тролля в глазах других троллей и людей.

– Не тебе оскорблять меня! Сторона, сторона… Я отказываюсь выбирать.

– Значит, ты сама не знаешь, чего хочешь, – губы Люка презрительно скривились.

Меня передернуло от переполнявшего презрения к карлингу. Свою нерешительность и нежелание напрягаться он маскировал стратегией.

Я вышла из ниши, разозленная его словами.

– В какую сторону идти? – требовательно спросила я.

– Прости, Мальта, я был несправедлив. Ты права в том, что я как никто понимаю твое положение.

– Вот как?

– Тебе кажется, что ты сможешь договориться с ним. Принять правила, и тогда все будет хорошо. Я тоже в свое время думал, что такое возможно, – голос Люка стал мягким. – Захария показал, что хозяин может быть добр только очень непродолжительное время. И правила меняются по щелчку пальцев. Думаешь, Йотун будет заботиться о тебе в Миравингии, если войскам придется отступить? Что с тобой станет, если попадешь к верховному магу… А если просто к магам или солдатам? Любовница тролля…

– Весь этот разговор не имеетсмысла, – остановила я его.

– Если ты все еще размышляешь об Ории, так ее Белый замок – это отражение Башен Пепла. Тебе бы не понравилось трудиться от рассвета до заката, да еще тролли, которые ищут возможности поразвлечься с ведьмочками. Не говоря уже о…

Не знаю, что он еще хотел добавить, так как я решительно перебила его.

– Хватит, Люк! Сейчас все это уже неважно. Моя дорога ведет в Миравингию, и нечего обсуждать.

В итоге мы расстались, каждый сильно разочарованный и разозленный другим.

Йотун же остался доволен разговором с королем.

Ему удалось заполучить значительные средства для похода.

– Ты знал, что король думает запретить троллям заводить яло эманта из числа людей?

– Ходят такие слухи, – откликнулся он. – Но пока ничего не решено.

Я наблюдала за девушкой, которую укусил Дьярви. Она все еще цеплялась за жизнь. Несчастная ужасно исхудала, на лице выступали скулы, а глаза были обведены темными кругами.

Ее мать и отец сидели за столом, низко склонившись друг к другу, и о чем-то шептались. Мать тихо заплакала.

Отец был мрачен. Он встал из-за стола и поднял дочь на руки. Ее локти и коленки были такими острыми, что могли прорвать ткань слишком просторной рубахи.

Она открыла глаза, ее губы бесшумно что-то шептали.

Он отнес ее на телегу, а сам, кряхтя, устроился на козлах. Маленькая лошаденка без понуканий пошла вперед. Скрипели колеса, свистел ветер, принося с собой редкие мелкие снежинки.

В домике страшно выла мать.

Лошадка пошла быстрее. Вскоре показалось деревенское кладбище – могильные холмики, некоторые свежие, некоторые уже осевшие. Непогода только усиливала унылость места.

Он оставил ее за оградой. Не сказал ни слова. Не простился, не попросил прощения. Просто уехал. Но и добить… рука не поднялась.

Ей предлагалось умереть самой, избавить семью от обузы, прекратить слухи о странной хвори.

Они смертельно устали от заботы о ней и хотели обрести покой.

Я почти чувствовала холод, идущий от земли. Больной человек не продержался бы и часа, и она не выдержала. Умерла. Вот только потом, когда солнце уже село, новорожденная мертвячка открыла глаза, которые светились желтым злым огнем, как у Ингар, поднялась на ноги и, пошатываясь, поплелась обратно.