Книга Возвращение под небеса, страница 123 – Злата Косолапова

Маковецкий не отводил от меня взгляда, лишь всё больше хмурился.

— Алексей Орлов — твой отец или нет?

— Да, Алексей Орлов мой отец, — раздраженно ответила я. — В чём дело?

— Ни в чём, — тихо сказал Артём, всё ещё не отводя от меня взгляда. — Всё с тобой ясно.

В тот момент, когда вдруг лицо Маковецкого исказилось ненавистью и презрением, я поняла, что дело плохо.

— Ну и повезло же мне, а, — со злостью сказал Артём, подхватывая пыльный стакан с полки и расшибая его об стену. — Из тысячи людей на пустошах, мне довелось работать именно с дочуркой главного Соболевского прихвостня!

— У тебя крыша поехала? — в ужасе спросила я, глядя на Артёма. — Не смей так говорить о моём отце. Что ты вообще тут несёшь?!

Маковецкий зло сплюнул и полез в карман джинсов за пачкой сигарет.

— Послушай, — уже тише сказала я, желая разобраться в ситуации и спокойно поговорить.

Артём так резко повернулся ко мне, что я тут же замолчала. Он буквально прожигал меня ледяным взглядом своих серых глаз, нагнетая во мне отчаянный страх.

— Лучше помолчи, Орлова, — огрызнулся он. — Знаю я вас: тебя и всех вас оттуда… Пропади пропадом Соболев и весь ваш чёртов Купол.

Артём сказал мне это очень зло и холодно.

— Иди-ка ты к чертям собачьим, — прошептала я, едва дрожа от обиды и ярости. — Не знаю, кто ты такой, но мне жаль твоих родителей, если они воспитали из тебя такого засранца.

Кажется,я сказала что-то очень нехорошее. Маковецкий вздрогнул, его плечи напряглись, а на лице на мгновение появилось такое выражение, будто бы его ударили. Однако через секунду он уже вернул себе самообладание.

Артём цинично улыбнулся, с ненавистью глядя на меня.

— Никогда не смей ничего говорить о моих родителях, маленькая дрянь, — медленно и очень чётко произнёс он. — Знаешь, это мне жаль твоего отца. Как думаешь, почему он тебя сдал в «Адвегу»? Не потому ли, что хотел избавиться от тебя, а?

Меня будто бы ударили. Со всего размаху. Я замерла, ощущая холод и отвратительную режущую боль. Ну и гад же этот Маковецкий! Я ведь сразу поняла, что он подонок, ещё тоггда поняла, при нашей первой встрече.

— Мне жаль, что всё так вышло, — ответила я, не сдерживая слёзы. — Уж прости мне.

Я не в силах была что-то ещё говорить. Развернувшись, я вышла в прихожую, чтобы подняться наверх, в комнату.

Мне было холодно. И очень гадко. По идее, надо было собираться и уходить отсюда при первой же возможности. Не знаю, кто он такой, этот Маковецкий, но его слова о Куполе, моём отце и Соболеве меня просто потрясли.

Как жаль, что всё так сложилось. Я думала, что уж Артёму-то я смогу доверять.

О, как мне сейчас было больно! И снова всё тот же сценарий. Всё тот же враг меня мучил — одиночество. Это вечное одиночество, которое меня поглотило с тех пор, как я покинула мой Купол а в далёком детстве.

Я поднялась в спальню и легла на пол. Не знаю, сколько времени прошло. Я рыдала, закрывая лицо ладонями. Я не о чём не думала в эти минуты, не думала и не вспоминала. Мне просто хотелось, чтобы это всё было сном.

Я неудачно повернулась и оказалась на разбитом стекле. Это были осколки от бутылки или стакана. Я ахнула, почувствовав боль в боку. Именно там, где у меня была рана. Я схватилась за бок, растегнула толстовку. И тут же перестала рыдать, глядя на то, как по майке расползается кроваво-красное пятно.