Книга Волшебная ферма попаданки, или завещание с подвохом, страница 75 – Ульяна Соболева

Я смотрела на его профиль, освещённый пламенем. На резкие линии скул, на тень от густых ресниц. Я видела не бога, не монстра, а просто… существо, которое несёт на своих плечах груз веков. И мне стало до боли любопытно.

— Кейден, — тихо позвала я, впервые назвав его по имени без всякой язвительности.

Он повернул голову. Его золотые глаза в свете огня казались жидким янтарём.

— Каково это? — спросила я, сама удивляясь своей смелости. — Жить так долго?

Он не сразу понял, о чём я. А когда понял, его лицо на миг стало непроницаемой маской. Он привык к вопросам о магии, о силе, о битвах. Но его никто, никогда, наверное, не спрашивал о нём. О его чувствах.

Он долго молчал, глядя в огонь. Я уже подумала, что он не ответит. Что я нарушила какую-то невидимую границу и он сейчас снова закроется своей бронёй из высокомерия. Но он заговорил. И его голос был тихим, глухим, полным древней, как мир, печали.

— Это… утомительно, — сказал он. — Это как стоять на берегу океана и смотреть, как волны набегают и отступают. Каждая волна — это эпоха. Цивилизация. Жизнь. Ты смотришь, как они рождаются, как достигают своего пика, а потом… неизбежно откатываются назад, оставляя после себялишь мокрый песок.

Он говорил, и я видела перед глазами эти картины.

— Я помню, когда на месте этих гор, — он кивнул в сторону окна, — было тёплое, мелкое море. Я плавал с первыми гигантскими ящерами. Потом море ушло. Выросли горы. Я смотрел, как ледник вырезает эту долину. Я помню, как первые деревья учились дышать. Как первые звери выходили из леса. Я видел, как приходят и уходят народы, строят замки, которые потом превращаются в руины. Я помню Изольду, когда она была юной, полной сил и ярости ведьмой. А потом я смотрел, как она стареет и угасает.

Он замолчал, и я почувствовала, как по моей щеке катится слеза.

— Всё всегда исчезает, Элара, — сказал он, и в его голосе была не горечь, а лишь констатация факта. — Всё превращается в пыль. Друзья, враги, любовь, ненависть, целые миры. Всё, кроме долга. Долг — единственное, что остаётся. Единственный камень, за который можно держаться в этом бесконечном потоке времени.

Теперь я поняла. Я поняла его холодность. Его отстранённость. Его презрение к «человечкам». Мы для него были лишь рябью на воде. Мгновением. Зачем привязываться? Зачем чувствовать? Если всё, что ты полюбишь, обречено исчезнуть, оставив в твоей душе лишь новую дыру. Его броня из высокомерия была не для нападения. Она была для защиты. Для защиты своего собственного сердца от бесконечной боли потерь.

Я смотрела на него, на это могущественное, бессмертное, и такое бесконечно одинокое существо. И весь мой сарказм, вся моя злость, вся моя обида — всё это смыла волна чистого, пронзительного сочувствия.

Не думая, я просто протянула руку и положила её на его предплечье. Туда, где совсем недавно была страшная рана.

Он вздрогнул. Так сильно, будто я его ударила. Он резко посмотрел на мою руку, потом на моё лицо. Его золотые глаза были широко раскрыты, в них плескалось недоумение. Он не привык к такому. К простому, человеческому жесту утешения.

— Не нужно меня жалеть, — сказал он хрипло.

— Я не жалею, — честно ответила я. — Я… сочувствую. Это разные вещи. Никто не должен быть один так долго. Даже если он — дракон.