Книга С мейсе Райкконен что-то не так, страница 10 – Анна Ледова

Я ещё раз глубоко вздохнула. Ох, пожалею я об этом…

– Тогда пойдём.

И сунулась в неприметную калитку, заросшую мухожоркой ползучей. За каменным забором раскинулся запущенный сад – к счастью, обычный, а не из растунций – а посреди него высился некогда величественный двухэтажный особняк. Покопавшись в водостоке, я выудила ключ и отперла заднюю дверь, что предназначалась для прислуги.

– Ну ни черта себе! – завопил ребёнок, едва попал внутрь. – Я что, в настоящем господском доме жить буду? Ничего себе, как тут здоровски!

– Да заткнись ты, – чуть сама не взвыла я. – Не ори. И вообще громко не разговаривай, понял?

– А-аа!.. – громко зашептал он. – Понял! Это чтобы соседи не услышали, да? И не донесли, что мы в чужой дом пробрались?

– Ну… да, – замялась я.

– А если хозяева вдруг вернутся? – сделал он страшные глаза.

– Не вернутся, – успокоила его я. – Ну, не скоро, по крайней мере.

– Вот так да! – восторженно рассматривал он обстановку. – Я такой роскоши вообще никогда не видел! А чтобы жить в ней – так ваще-еее!..

– Это просто кухня, идиот, – покачала я головой. – Так, слушай меня теперь внимательно. В кухне находиться можно. Отсюда же есть чёрный ход наверх, там спальни. Я сейчас отведу тебя в ту, в которой жить будешь, а в остальные соватьсяне смей. В ту, где я буду спать, тоже. Уборные в самих комнатах, далеко ходить не надо, если приспичит. И теперь самое главное! В гостиную, столовую и холл на первом этаже не заходить. Это очень важно, понял?

Тут я немного встряхнула мальца за плечи, чтобы дошло. И добавила ласково:

– А то выпорю. Сильно. Вообще пожалеешь, что на свет родился.

– А там что? – загорелось любопытство в его карих глазёнках.

– Там призраки и чудовища. Потревожишь их – порка мамкиной лаской покажется. Усёк? И ещё. Вот этот чулан на кухне тоже никогда не откры…

– А-АААА-АА!!… – завопил ребёночек, именно в этот момент подцепив защёлку и узрев то, что скрывалось за дверью запретного чулана.

– А-аааа-аа, – механически и бездушно вторила оттуда кухарка. – Хороший мальчик. Давай, скушай ложечку. За папу. За маму. За упокой бренного тела, что и после смерти некоторым только снится.

Из чулана уже знатно попахивало. Ложки у кухарки не было, но вопящего мальца она ловко заткнула сухариком. Мальчонка выплюнул угощение, воззрился с ужасом на чуть заплесневевшие зелёные пальцы и завизжал заново:

– А-АААА-АА! Живая покойница! Мёртвого убоища дохлый труп!..

– Мора. Насильно поднятое умертвие, – равнодушно ответила кухарка и обратилась уже ко мне всё тем же бесцветным голосом. – У меня, кстати, срок годности заканчивается. Закопайте уже, а?

В подтверждение её слов у кухарки отвалился безымянный палец с кольцом. А вопящий малец уже улепётывал, задевая по пути медные кастрюли, глиняные горшки и прочую утварь, создавая при этом невообразимый грохот.

– КУДА-А!.. – взревела уже я. – А ну стоять! Туда нельзя, сказала же тебе!

Но было поздно. Теддичек, или как его там, уже выбежал в прилегающую столовую и достиг гостиной.

– Да твою ж мать, – устало вздохнула я.

И неторопливо пошла ловить питомца. Из дома всё равно не выберется. Парадный вход запечатан магией, окна тоже так просто не открыть. А разбить их у него силёнок не хватит.

Новый вопль, сопровождаемый визгливым понуканием, раздался уже из холла.