Книга Проклятие дня, страница 34 – Елена Сокол

– Ого, как зарядил! – Слышится голос Ульрика.

Деревья пляшут, точно в безумном танце: шумят ветвями, скрипят толстыми стволами. Ветер играет на них, будто на струнах виолончели, создавая причудливые стонущие звуки.

– Это надолго! – Ору я, стараясь удерживать равновесие и сопротивляясь ветру. – Может, лучше переждать?

– Здесь?

Мы с Бьорном смотрим друг на друга неотрывно. Кажется, что только наши взгляды удерживают нас в вертикальном положении. В этой тьме, среди бушующей стихии, его глаза – единственное, что напоминает о теплом, светлом, прозрачном небе, полном спокойствия. Когда он смотрит на меня, они наливаются голубым, и в них нет ни единого намека на что-то сверхъестественное и нечеловеческое. Этот взгляд и есть настоящий Бьорн.

Интересно, он так же смотрит на Лену?

От этих мыслей внутренности сковывает холодом, но желание приблизиться к парню никуда не исчезает.

– Нея! – Кричит он.

И я вдруг понимаю, что новым порывом ветра меня едва не сбивает с ног. Хельвин оказывается быстрее: хватает меня в охапку и прижимает к своей груди. Все смешивается: потоки дождя, грязь на нашей одежде, прикосновения, вздохи, взгляды.

Но посреди этой тьмы и мешанины мы по-прежнему смотрим друг другу в глаза. И я ощущаю, как сильно и быстро бьется сердце в его груди.

И даже ливень отступает, оставаясь где-то за кулисами этого внезапного единения.

– Нам нельзя. – Шепчу я, видя, как приближаются к моим губам его губы.

– Кто сказал? – Спрашивает Бьорн.

Его левая рука лежит на моей пояснице, а пальцы правой осторожно касаются щеки. Я чувствую обжигающее тепло его пальцев и забываю, как нужно дышать.

– Неважно. Ты и сам знаешь.

Он, вероятно, думает, что речь о Лене и Микке, но мои мысли гораздо шире: мало того, что парню придется убить меня, как только он узнает правду о моей внутренней сущности, так мы еще можем и оказаться родственниками – причем, вероятность этого стремится процентам к ста.

– Покажи мне того, кто против, и я разорву его на части, как этого драуга. – Твердо говорит Хельвин.

Стук наших сердец заглушает любые звуки. Мое вот-вот вырвется из груди.

– Бьорн… – выдыхаю я ему в губы.

– Или против ты? – Он сжимает руку на моей талии еще крепче.

Теперь я практически пьюего дыхание и тону в его глазах.

– Я не…

Хельвин не дает мне закончить фразу.

Целует меня так яростно и властно, что у меня голова идет кругом. Его губы мягкие, горячие, и они моментально забирают мою дрожь. Я целую Бьорна в ответ.

Целую. Его. В ответ.

Вкладываю в этот поцелуй всю боль и всю страсть, что переполняют меня. Все чувства, что не способно вместить сердце. Я целую его впервые, но точно знаю, что в последний раз – это неправильно, и потому никогда не должно повториться.

Целую и плачу – все равно не заметит. Слезы смешиваются с дождем, и я почти стону от боли. Душевной боли, ведь Бьорн стискивает меня в своих могучих объятиях так крепко, что мне не хочется разлучаться никогда.

У этого поцелуя вкус надежд, которым не суждено сбыться, и отчаяния, что горит огнем у меня в груди. У него вкус радости и горечи. Мы перемазаны грязью и залиты дождевой водой, но этот поцелуй – самое чистое и романтичное из всего, что со мной происходило в жизни.

– Прошу прощения, что вынужден прервать столь важный процесс. – Ульрик кладет руку на плечо Бьорна. – Но думаю, нам стоит поспешить… свалить отсюда! – Он повышает голос, чтобы перекричать шум дождя.