Книга Сны с чёрного хода 2, страница 154 – Алексей Небоходов

Звуки их близости заполнили пространство, сначала осторожные, будто пробующие себя в этой ночи, а затем всё смелее, сливаясь с темнотой, с шелестом простыней, с биением сердец. Они становились частью этого момента, растворяясь в нём, оставляя за порогом всё лишнее.

И когда их тела, следуя общему порыву, достигли предела, их стоны разорвали тишину, словно последний аккорд симфонии, возносящей их туда, где не существовало ни времени, ни воспоминаний – только они и их мгновение, завершённое и абсолютное.

Но, засыпая на его груди, она ощущала под кожей растущую уверенность: утром всё снова изменится, стены станут чужими, вещи исчезнут, а человек, лежащий рядом, превратится в очередного незнакомца, которого она никогда не знала.

Лия больше не знала, кем является. Утро начиналось с тревожного ожидания: в каком доме она проснётся, кто окажется рядом, каким будет её имя в этот раз? Одни жизни длились день, другие – недели, но ни одна из них не оставалась её навсегда. Сначала она пыталась бороться, искать закономерности, проверять даты и мелкие детали, но постепенно всё это стало бессмысленным.

Она перестала задавать вопросы, потому что знала: ответы не удержатся в памяти. Люди вокруг говорили с ней, смотрели на неё, иногда даже любили её, но всё это было зыбким, ненастоящим. Она произносила чужие слова, вставала в чужих спальнях, смотрела на своё отражение в чужих зеркалах и не понимала, кого видит.

Лия постепенно теряла связь с самой собой, ощущая, как её воспоминания расслаиваются, превращаясь в едва различимые тени прошлого. Она пыталась удержаться за привычные образы, ноони с каждым днём становились всё более размытыми, словно стирались самой реальностью.

Сначала исчезли детали: дни недели, названия улиц, лица прохожих. Затем начали стираться события, заменяясь чем—то новым. Порой ей казалось, что она вовсе не Лия, а кто—то другой, кто просто играет роли, не зная, какой из них положено быть главной. Она пыталась удержаться за воспоминания, но они были, как песок, просыпающийся сквозь пальцы.

В очередной день, не имея сил снова гадать, что за жизнь ей досталась сегодня, она вышла на улицу. Воздух был густым, влажным, пахнул асфальтом и чем—то сладковатым. Город был чужим – или ей так казалось. Она не помнила, была ли здесь раньше, но и не могла сказать, что видит это место впервые.

Лия шла по тротуару, не оглядываясь, не спрашивая себя, куда идёт. Ноги сами выбирали дорогу, а сознание плыло в тягучей полудрёме. Она могла бы идти так вечно, если бы не почувствовала чей—то взгляд.

Лия замерла на месте, внезапно осознав, что ощущение чужого взгляда пронизывает её, словно тонкая нить, натянутая в воздухе. Её дыхание сбилось, а ноги, повинуясь инстинкту, отказались двигаться дальше.

Между зданий, в переулке, где тени собирались плотными клубами, стояла Верга.

Высокая, в длинном плаще, который не колыхался, несмотря на ветер. Лицо её было странным – знакомым и незнакомым одновременно, будто его черты постоянно ускользали, менялись, не позволяя зафиксировать один образ.

– Ты теряешь не просто жизнь, а саму себя, – сказала Верга.

Лия вздрогнула, почувствовав, как её тело среагировало раньше, чем разум успел осознать смысл сказанных слов. Холодок пробежал по спине, и невидимая волна напряжения, словно тихий отголосок чего—то знакомого, пронзила её изнутри.