Книга Сны с чёрного хода 2, страница 173 – Алексей Небоходов

Лия не двигалась. Она смотрела на него, на пространство вокруг, на то, каким он стал, и впервые не знала, что сказать, стояла напротив Александра, не находя нужных слов. В этой комнате, пропитанной запахами старости, алкоголя и тлеющего табака, время словно загустело, растянулось, удерживая их обоих в границах чего—то неизбежного. Он сидел, ссутулившись, склонив голову, глядя в пространство между ними, словно в этом пустом воздухе можно было найти оправдание всему, что с ним случилось.

– Александр… Что с тобой случилось?

Она сказала это тихо, но в голосе её прозвучало нечто большее, чем простой вопрос. За этими словами скрывалась боль, сожаление, горечь утраченного, и ещё – страх услышать ответ.

Он медленно поднял взгляд, долго смотрел на неё, словно собираясь с мыслями, словно решая, стоит ли вообще говорить. Потом глубоко затянулся сигаретой, выпустил в воздух тонкую струю дыма и сухо усмехнулся.

– Я и сам не знаю. Всё рухнуло. Я потерял себя.

Он произнёс это без интонации, так, будто говорил о чём—то давно свершившемся, необратимом, не подлежащем исправлению.

Лия не шевелилась. Ей хотелось сказать, что это не может быть правдой, что человек не может вот так взять и раствориться в своей собственной жизни, но в глубине души она знала – может. Она видела перед собой живое подтверждение этого.

Александр чуть наклонился вперёд, сжал пальцами сигарету, стряхнул пепел в переполненную пепельницу и заговорил, теперь уже более осмысленно.

– У меня было всё. Или, по крайней мере, я так думал. Карьера, студенты, признание в научной среде. Я публиковался, меня приглашали на конференции, я работал с архивами, писал книги. Мне предсказывали блестящее будущее. А я верил в это – что всё идёт так, как должно. Что я контролирую свою жизнь.

Он говорил спокойно, но в голосе его звучала усталость – не та, что от временных неудач, а глубокая, выстраданная, осевшая в самом нутре.

– А потом… – он усмехнулся, бросив взгляд всторону, но тут же вернул его обратно, – а потом я встретил её.

Лия почувствовала, как внутри всё холодеет.

– Она была студенткой?

Александр кивнул.

– Да. Молодая. Красивая. Умная, дерзкая, с огнём в глазах. Слушала меня так, как будто я открывал перед ней новый мир. В ней было что—то… что—то такое, чего я не видел в других. Свежесть, азарт. Как будто она была не просто молодая, а действительно живая, в отличие от всех остальных, кто просто существовал по привычке. Я увлёкся. Нет, не так… Я потерял голову.

Он глубоко вздохнул, провёл рукой по лицу, словно стряхивая с себя воспоминания, но они никуда не исчезли – они жили в нём, в его глазах, в морщинах на лбу, в пальцах, нервно сжавшихся вокруг сигареты.

– Мне казалось, что я выиграл. Новая жизнь, азарт, свобода. Я уходил из дома с мыслью, что всё начинается заново, что я ещё не потерял себя, что у меня есть шанс быть не просто профессором, не просто ученым, а человеком, у которого есть настоящее. Я оставил семью. Не колеблясь, не думая о последствиях. Я был уверен, что раз всё так легко рушится, значит, оно и не было таким ценным.

Он вдруг резко затушил сигарету, едва не раздавив окурок пальцами.

– Но знаешь, Лия, когда ты выбрасываешь что—то из своей жизни, это не значит, что ты становишься свободным. Это значит, что ты теряешь часть себя. Я этого тогда не понимал.