Книга Имя Кати, страница 69 – Павел Губарев

— И ты всё время это знал? Почему мне не сказал?

— Хотел, чтобы ты сама догадалась. Каждая история, в которую ты вляпываешься, заканчивается нудной лекцией старшего брата. Подумал, что для разнообразия надо дать тебе возможность раскопать всё самой. Раз уж маньяка нет, а есть только болтливая машина. Я только не учёл, что ты сама можешь притащить на хвосте бандитов.

Катя вздохнула.

— Слушай, а роботы интереснее, чем казались. Может, мне всё же остаться на этой работе? Если один робот смог одурачить два десятка молодых людей… Стой! Стой!! Надо им сказать!

— Подумай. Уверена?

— Да что тут думать!

— У них вроде бы всё хорошо. Квадратные в круглом — или как там они себя называют. Нашли друг друга. Собираются в зеркало. Ну прекрасно, пусть собираются в зеркало, лишь бы не вешались.

Катя ударила Ани.

— Ладно-ладно. Не буду язвить. Но мне и вправду их не жалко.

Катя ударила Ани ещё раз. Потом ещё и ещё. Потом расплакалась и уткнулась ему в плечо.

— Их могли бы убить. Каждого могли бы убить. Мучить! Никто бы их не остановил, когда они шли в эту библиотеку, — тихо сказала она.

— Потому что ни у кого из них не было старшего брата.

— Угу.

— Который — заметь — каждый раз оказывается прав.

Катя ударила Ани. Он обнял сестру и поцеловал её в макушку. Катя всхлипнула громче.

Постепенно её дыхание стало ровнее, Катя отстранилась от брата, рукавом промокнула слёзы, шмыгнула носом и достала планшет. Села на заднее сиденье машины, выставив ноги на улицу, и стала что-то делать в планшете. Постепенно она сосредоточилась и совсем перестала всхлипывать.

Ани умылся, попил воды, осмотрел машину, проверил почту и заскучал. Катя не поднимала голову от планшета, в окрестностях не было ничего интересного: только асфальтовая дорога далеко вперёд и назад, дикий кустарник, обросший вездесущим плющом, и какие-то ангары.

— Тебе помочь? — закинул удочку Ани.

— Тебе… нужно… — сказала Катя, не поднимая взгляда.

— Заткнуться?

— Да.

Ани попытался подсмотреть, что Катя делает в планшете, но не рискнул совать нос слишком близко: заглядывать в чужой экран брат с сестрой считали неприличным. Они могли раздеться друг при друге, если бы возникла такая нужда, но экран был пространством интимным.

На лице сестры было выражение «Катя знает, что делает». Не напускное «Не влезай, убью, у меня свои делишки», а настоящая сосредоточенность. Ани уже видел её такой. Года три назад, когда они ещё проводили время вместе, Ани отправился с Катей и её подружкой гулять по брошенному датацентру на окраине Нововострякова в поисках ненужного «железа». Они ничего не нашли, а Ани, прыгая через забор, процарапал ногу так, что штанина за пару секунд почернела от крови. Тогда Катя вытащила невесть откуда у неё взявшийся тюбик дорогущего биоклея — уже израсходованный на три четверти. Вытерла рану мокрым платком, задержала дыхание и выдавила клей на царапину — мелкими и точными капельками. Вид у неё тогда был — как и сейчас — необычно серьёзный и сосредоточенный.

Ани понял, что сейчас не будет пытаться командовать именно поэтому: она делает то, чего он не может. Катя умела забывать про себя и растворяться в задаче. Что бы ни делал Ани, в его голове всегда звенел тихий, неприятный звоночек тревоги, мозг дёргали опасения, а перед глазами как мошки мельтешили картинки возможных неудач. Она же умела нырять в задачу, как ловец жемчуга на дно озера: она видела только ракушку на дне — и больше ничего. Казалось, Катя переставала существовать: оставалась только девочка, идущая к цели.