Книга Целительница из Костиндора, страница 52 – Теона Рэй

– Безликие – что-то вроде правительства за Туманной завесой?

– Вроде того.

Я обняла себя руками, прислушалась к шепоту ветра в листьях. Пока природа дышит, можно быть уверенным, что колдунья далеко. И хорошо, что так, потому что уходить из леса мне не хотелось. Я сумела разговорить Шерона, и нужно хвататься за возможность узнать побольше.

– Ты знаком с моими родителями? Как они там?

– Знаком.

– Моя мама тоже проходила инициацию?

– Проходила.

– Я даже не помню, как она выглядит, – прошептала я, сдерживая слезы. – Она бросила меня потому, что вступила в легион?

– Анка… – Демон осекся, словно раздумывая. – Ты не помнишь не только как выглядит твоя мать, но и как выглядят земли, на которых ты родилась. Когда лорд Риддл очнется, попроси его сводить тебя за завесу.

– А он согласится?

– Ты спасешь его жизнь, он будет тебе должен. И когда спросит, какую плату ты бы хотела, то попроси навестить родителей.

Я подняла глаза на Шерона. В груди разгорелась благодарность за наш короткий разговор.

– Так и поступлю! – воскликнула я воодушевленно. – Мне бы очень хотелось уйти из Костиндора. Плохо здесь, очень.

Шерон хохотнул, и туман у его лица задрожал.

– Пожалуй, хватит болтать, – сказал демон. – С этим-то что делать собираешься?

Я взглянула на Ваню. Деревенским сюда идти нельзя: сгинут.

– Отнеси тело в деревню, а там его похоронят. Я скажу людям правду, предупрежу, чтобы в лес не ходили.

– Мне его нести?

– Ну не мне же!

К счастью, Безликий спорить не стал. Взвалил мертвеца на загривки и первым двинулся по тропе на выход из леса.

Я шла за ним и думала: лорда нужно привести в чувство как можно скорее. Да, я хотела повременить с этим, но раз он будет мне должен, то, значит, я могу попроситься за завесу когда угодно. Успею и детей проверить, и животных, а потом с чистой совестью и легким сердцем уйду.

Но почему Шерон смеялся, когда я сказала, что в Костиндоре плохо? Ни за что не поверю, что за завесой в кругу семьи мне будет хуже, чем здесь.

Сегодня деревня была живее, чем в последние пару дней.

Мужики разбирали завалы у более-менееуцелевших домов, поправляли покосившиеся крыши, очищали дворы. Женщины выносили из разрушенных жилищ что осталось неповрежденным: посуду, вещи. Складывали у дороги в мешки. Беззаботная ребятня носилась по улицам – для многих детей приход Безликих стал ужасом только на один вечер. Для тех, кто не потерял родных.

Отовсюду слышался горестный плач. То ли по уничтоженным вещам, то ли по погибшим.

Я и Шерон остановились в начале главной улицы. Дом Петра вовсю ремонтировали. Я увидела на крыше Митяя – он по кругу обмазывал глиной и навозом печную трубу. Петр чинил крыльцо. Астап собирал забор из рассыпавшегося штакетника.

Во дворе крутилась Меланья – поправляла столбы и натягивала между ними бельевые веревки. Чуть в стороне от нее стояли три лохани со свежевыстиранным бельем.

Справа дом Софьиных родителей, он остался цел, разве что стекла в окнах побиты, как и у всех.

Я не знала, правильно ли будет пойти к Федору и Матрене, чтобы выразить свои соболезнования, или им это от меня не нужно. Но все же решилась.

– Шерон, – обратилась я к Безликому. – Оставь Ваньку вон у того дома – там живет староста – и иди домой. Похоронами мы с тобой заниматься не будем. Я вернусь попозже, мне нужно зайти кое к кому.