Книга Караул! Яга сбежала!, страница 46 – Елена Артемова

Тем временем причитания женщины уже перешли в вой, она голосила и голосила, отбивая при этом поклоны. А сверток с ребенком лежал на траве подле нее. Малыш не издавал ни звука, что само по себе было подозрительно. Можно, конечно, предположить, что он спит, но крики матери разбудят даже глухого. Так что с младенцем явно что-то не так.

Я быстро спустилась со ступеней и, подхватив на руки ребенка, велела:

— Жди здесь. Молча! — видя, что женщина собирается и дальше завывать, строго наказала я.

Мамаша послушно захлопнула рот и плюхнулась на траву. Я же, подхватив пациента дрожащими руками, понесла его в избу.

Ну что сказать — мне было безумно страшно. Осознание, что от меня зависит жизнь ребенка, заставляло сердце бешено стучать в груди. У меня нет права на ошибку. И только в этот момент осознала всю значимость Яги для местных. Паника, что в кладовой не окажется нужных трав, что я не обладаю ведьмовской силой, о которой толковал Феофан, или что ее недостаточно для обряда, накрыла с головой. Я не бежала — летела в дом.

Оказавшись внутри, поразилась, как слаженно работают мои маленькие помощники: Феня заливал кипятком растолченный в ступке Микошей пахучий порошок,превращая его в кашицу. В печи уже плясал огонь, пожирая охапку дров, оставленную на шестке накануне.

Каким-то внутренним чутьем я знала, что делать. Положив сверток на стол, распеленала грязные тряпки, в которые завернули ребенка, и ахнула. Вся кожа младенца покрыта темно-фиолетовыми нарывами, сиплое дыхание, хрипы. Малыш не плакал — у него на это уже не было сил.

Порча, — всплыло из глубины подсознания. И заглядывая мне через плечо, то же самое озвучил и Феофан.

— Порча, — шепнул мне на ухо он, словно подсказывая, — это что ж за нелюдь постарался, душу невинную изувечил? Давай, шепчи. — Он сунул мне под нос пахучую жижу, приготовленную только что.

Из уст сами вылетали слова; я готова была поклясться, что никогда их не слышала прежде, но отчего-то знала, что именно они нужны для спасения ребенка:

От беды чужого сглаза

Смою черную заразу.

Травы леса, помогите,

Жизнь невинному верните.

А после провела рукой над глиняной плошкой со снадобьем. Не знаю, чего я ожидала увидеть, но ничего ровным счетом не произошло. Ну разве что посудина в руках нагрелась, но я списала это на то, что снадобье залито горячим кипятком.

— Мажь скорее! — вырвал меня из раздумий нетерпеливый окрик Микоши. Она же уже тащила от печки деревянную лопату.

Я обмазала нежную кожу ребенка и потянулась к лопате. Но Феофан недовольно шикнул:

— Не части, обожди мальца. Схватиться должно.

Минут десять, и мазь начала подсыхать, покрываясь трещинками. Только тогда Феня кивнул:

— Пора.

И, уложив все еще не издавшего ни звука ребенка на лопату, я подошла к печи. К тому времени огонь еще не угас, и я нерешительно замерла перед устьем. Если сунуть ребенка, то это же… Не хотелось даже думать, что с ним произойдет.

— М-да, — озадаченно почесал макушку Феофан, — до угольков далеча еще. А ждать не могем, совсем плох дитятко.

— А если на шестке и прикрыть заслонкой? — высказала предложение Микоша.

Подумав немного, Феня согласно кивнул:

— Валяй, тащи заслонку, — приказал он Микоше, и та снова послушно рванула выполнять. — Сымай с лопаты, так клади, руками, — это уже мне. И я беспрекословно исполнила то, что велено.