Книга Никаких аристократов, или Фальшивая Невеста, страница 37 – Марина Бреннер

Глоток, обжегший губы и горло леди Морней, неожиданно помог облегчить странное состояние. Ненамного, конечно, стало уютнее, но хотя бы дрожь прекратилась и мышцы перестали скручиваться комком.

Напиток оказался довольно приятным на вкус, но всё же излишне терпким и резким.

Ощутив во рту острое послевкусие, Элли закашлялась.

— Гадость! — прохрипела она, отдав бутылку Смотрителю и отирая рот ладонью — И сам много не пей. Хватит тебе, на мой взгляд.

Разоблачившись до конца и отшвырнув штаны куда — то в угол, Дарион рывком освободил от покрывала мятное, желанное тело.

— Боишься, не справлюсь? — шерохнул шепотом, легким щелчком пальцев погасив несколько свечей, только пара осталась вздрагивать вместе с Эллинорой — Не бойся... Раздвинь ножки... Хочу посмотреть на тебя.

Невеста судорожно вздохнула, борясь с пьяным шумом в голове и желанием утробно взвыть от жгучих как перец, прикосновений сильных, мужских пальцев.

— Не играй со мной долго, — сквозь зубы произнесла, нервно сдвинув колени и тут же послушно разведя их — Не мучай меня! ААААХ! С ума сошел!

Уперев локти в покрывало, она откинула голову назад и выдохнула так... непонимающе. Испуганно. Когда рука Дариона тяжело легла ей между ног, Элли едва сдержала крик, остро застрявший в горле.

— Ты сладкая здесь, — шепот жениха добавил крепости в опьянение — Ножки шире, моя хорошая. Попробую тебя на вкус...

Его язык бесновался, забавляясь с нежными складочками влажной плоти. Тревожил, мучил их, то касаясь слегка словно дразня, то — наоборот, прижимая сильно, будто желая причинить боль, измучить. Испепелить стонущее в муках и жаре тело невесты.

— Не сжимай ноги, Элли. Я хочу этого. Я. Хочу.

Это уже был приказ. Грубый приказ, хотя и отданный громким, но всё же шепотом.

Эллинора, отпустив спасительное покрывало зажала рот рукой. Прикусив ребро ладони, сжала зубы. Неосознанно хотелось ей, чтоб сильная боль покончила с тем, странным наслаждением, погасила жар — страшный, ужасный в своей неизведанности. Укус не помог... Ничего уже больше не помогало.

— Нравится? — резнул голосом Смотритель, удерживая разведенные бедра невесты — Нравится... Мне тоже, Элли.Ты здесь мягкая, как масло...

Движение руки, бегающие искры от прикосновений пальцев. Тяжелые, маревные, сладкие волны от пьяных, раскаленных губ и умелого языка. Алые и оранжевые круги, прыгающие под зажмуренными веками.

Ожог! Ещё ожог. И ещё — от мелко дрожащего, слившегося в карусель пламени свечей.

— Двигайся, драгоценная, двигайся!

Подсунув обе руки под ягодицы девушки, Раймер накрыл губами приоткрытые, сливочные, совсем уже мокрые губки. Поцелуй оказался тяжелым и обжигающим, язык взрезал ждущую плоть и выдрал — таки истошный, дикий вопль из зажатого маленькой ладонью рта.

Элли попыталась дернуться, но силы оставили её.

— Кончай, — прохрипел Смотритель, на мгновение оторвавшись от неё — Хочу, чтоб ты кончила. Мне в рот. Не дрыгайся, Эллинора. Я тебя заставлю сделать это.

Она была уже на грани того, чтоб или разрыдаться, или сойти с ума...

...однако, не сделав ни того, ни другого, вообще перестала сопротивляться натиску и тугим волнам желания.

Закинув ноги на крепкие плечи Смотрителя, Элли последовала за ним. Следуя за движениями его губ, языка и пальцев, вдруг распалась на части. Не сдерживая уже крик, заполнила им горло и, расплавившись совсем, медом потекла прямо в жадные, убивающие её губы жениха, приоткрытые в уверенном ожидании.