Книга Эльфофобия, страница 51 – Таша Алферьева

— Куда так много? — не удержалась я от удивлённого возгласа. В ответ меня лишь молча окатили ледяным презрительным взглядом.

По закону подлости большинство книг оказались стоящими на верхних полках, пришлось таскать за собой специальную приступочку, чтобы с трудом, но всё-таки дотягиваться до стребованных к выдаче экземпляров. Это отняло уйму времени. Неудивительно, что по возвращении я обнаружила столпотворение вокруг раздражённого Снежного Лорда. Кто-то из посетителей действительно желал сдать или получить книги, однако большинство глазели на эльфа. И когда уже насмотрятся?

— Наконец-то, — прошипел он сквозь зубы, выхватывая тяжёлую стопку из моих рук.

— Подожди! А записать! — крикнула я в спину спешащего к двери дивного.

Бесполезно. Ему было откровенно плевать на здешние правила.

Ближе к ужину зал полностью опустел, и я смогла сосредоточиться на деле, ради которого изначально пришла сюда, — попробовать найти в книгах если не ответы, то хотя бы намёки на то, что со мной происходит.

Устроившись возле окна в обнимку с древними фолиантами, я осторожно листала ветхие потемневшие от времени страницы в поисках полезных сведений. Короткий день стремительно убывал, погружая просторный зал в таинственный полумрак. Пришлось встать, зажечь свечу, накинуть на плечи дежурный полушалок и прижаться к выступающему из стены боку печи, которую, как и в нашей комнате, топили из коридора. Внимание привлекли странные стихи, под описанием редкой разновидности эмпатического дара:

'Только свет может сделаться ярче.

Тьма становится лишь чернее,

Если рядом источник света —

Отступает, но не светлеет'.

Четыре строчки выше и ниже затёрлись и выцвели. Да и описание самого дара оказалось трудно прочитать: значение некоторых слов можно было понять только со словарём. Судя по всему, дар был способен исцелять и даватьнекий «свет». Таинственные способности переходили по наследству, но проявлялись далеко не у каждого носителя. Более того дар мог исчезнуть по причинам, длинный перечень которых находился в сильно испорченной части страницы.

Я закрыла рукопись и положила на ближайший к печи стол. В голове возникла шальная мысль — попробовать станцевать так, чтобы волосы снова начали светиться. Если кто-то войдёт, спрячусь за стеллажи.

Выйдя на середину зала, я повернулась к узким стрельчатым окнам, в которые с любопытством глядела поднимающаяся над лесом луна. Дорожка серебристого света сбегала по подоконнику на пол и струилась мне под ноги. Я вытащила из пучка на затылке шпильки и тряхнула головой. Постаралась сосредоточиться на ощущениях. Необходимо понять, как и в какой момент это происходит. Ния сказала, что чувствовала беспричинную радость.

Шаг… Я всегда счастлива, когда танцую, но это не единственное ощущение, которые испытываю, занимаясь любимым делом.

Второй… Бывает, меня охватывает боевой задор.

Частый дробный перестук каблучков разбил тишину вдребезги. Набойки не такие звонкие как на башмачках, в которых я выступала в «Подкове», но тоже сгодятся, чтобы наделать много шума.

Подскок и поворот к двери, чтобы при случае вовремя заметить незваных зрителей.

Мелькнула мысль: «Кажется, пропустила ужин», — и пропала в водовороте бурных эмоций: мои волосы снова пылали холодным белым светом. Обнаружив это, я остановилась. Красиво, но как-то бессмысленно. Зачем? Что даёт этот свет? Усиливает проявление неведомого дара? Это потому в «Подкове» в дни моих выступлений царил особый дух, о котором толковал Джед?