Книга Алмазное небо, страница 17 – Таша Алферьева

Это было жёстко с его стороны, зато действенно. Молодец, проучил идиотку. Вправил мозги.

Выйдя за дверь, от злости на саму себя топнула ногой, ойкнула и, поджав пострадавшую при падении конечность, заскакала на месте. Из глаз брызнули слёзы.

Когда составляла маркетинговое предложение, я тщательно исследовала рынок рекламы и заметила быстро развивающуюся тенденцию к использованию юмора, основанного на неловких, щекотливых ситуациях, происходящих со звёздами. А потому вообразила, что Хеджун только выиграет, показав, что его амплуа шире того, к чему привыкли поклонники. Я почему-то была уверена: он сумеет посмеяться над собой и оценит оригинальность идеи. Фантазировала, что айдол устал от образа холодного безупречного красавчика, который эксплуатировало его агентство, и наконец-то оправдает своё ванильное прозвище «Лапушка». Дура-а-а-а…

— Ты чего такая взъерошенная? — первым делом спросил сосед. — Снова проблемы с братом?

— Нет, — мотнула я головой, пряча заплаканный взгляд. — Ты бы мог одолжить мне одежду? Точнее, не мне, а Миндже. Он ничего не взял с собой.

— Без проблем.

Сейчас опять оплату потребует.

— Тебе домашнюю? — уточнил Чонхун, вернувшись с футболкой и спортивными штанами.

— Да.

— Слушай…

Я приготовилась доставать кошелёк, которого у меня с собой не было. Привычка.

— А это точно твой брат? Не похож он на шизика. В его присутствии я чувствую себя ужасно неловко, словно сам больной на всю голову.

— Почему?

— Он кажется вполне адекватным.

Тут я обратила внимание на включённый телевизор, по которому шло музыкальное шоу с участием «Даймондс».

— Они с Данди очень похожи, — повернулся к экрану Чонхун. — От твоего брата исходит та же харизма.

— Натренировался. Долго перед зеркалом репетировал, — буркнула я, хватая одежду. — Спасибо. Мне пора.

Эх… Актриса из меня такая же никчёмная, как и соблазнительница.

В собственную квартиру я возвращалась на цыпочках и бочком. Хеджун до сих пор не вышел из ванной. Положив вещи на табуретку возле двери, принялась убирать со стола. Перемыла посуду, подмела пол, решила сегодня же закончить все незавершённые дела и собрать вещи в тюрьму. Несколько раз порывалась позвонить маме, но так и не осмелилась. При мыслях о ней на глаза наворачивались слёзы. Папеоставался месяц до освобождения, когда его смертельно ранили в спонтанно возникшей потасовке между заключёнными. Если меня посадят, она…она…

— Что ты делаешь?

Я сморгнула и осознала, что последние несколько минут стою посреди кухни, уставившись в одну точку. Повернувшись к Хеджуну, упала перед ним на колени.

— Пожалуйста, не заявляйте на меня в полицию! Я готова понести любое наказание, но только не отправляйте меня в тюрьму! Моя мама этого не переживёт. Я буду усердно работать, чтобы выплатить возмещение за моральный ущерб и физический вред.

— Хватит. Вставай, — презрительно фыркнул айдол. — Не собираюсь я никуда заявлять. А вот насчёт работы — хорошо. Поработаешь на меня.

Он это серьёзно?

С облегчением выдохнула.

Однако, что интересно подразумевается под «работой»?

— Хочу спать. Устал от возни с тобой. Надеюсь, не надо объяснять, что бельё должно быть свежим.

— Конечно. Спасибо! — я бросилась исполнять приказ, но тут же остановилась. — Куда вам постелить? Диван слишком короткий.

— Так купи кровать, — совершенно серьёзно предложил Хеджун, полюбовался моим растерянным видом и сжалился: — Шучу. Стели на полу. Хорошенько проветри комнату перед сном.