Книга Нежеланная жена дракона, или Император готовке не помеха!, страница 75 – Злата Тайна

Пепсомар с радостным, душераздирающим визгом взлетел и врезался мне в грудь, принявшись тыкаться горячим носиком в шею и издавать мурлыкающие звуки, смешанные с повизгиванием. Он обнимал меня своими маленькими крыльями, а его хвост обвился вокруг моей руки.

— Я знала, что это рискованно, — сказала Ингрид, наблюдая за этой сценой с улыбкой. — Но он так просился.

— Ты поступила правильно, — прошептала я, зарываясь лицом в мягкую чешую Пепсомара. Он пах дымом, кофе и домом. — Спасибо.

Ингрид кивнула и на цыпочках вышла, оставив нас одних.

Я устроилась поудобнее, укрывшись одеялом. Пепсомар устроился у меня на груди, положив голову на лапки, и через пару минут его ровное, довольное посапывание заполнило комнату. Я гладила его по спинке, чувствуя, как напряжение последних дней понемногу отпускает.

Да, завтра меня ждал самый важный приём в моей жизни. Да, Даррион всё ещё смотрел на меня с подозрением. Да, ван Дорн не оставил своих планов. Но в эту минуту, с тёплым, доверчивым комочком на груди, я чувствовала себя не узницей и не императрицей. Я чувствовала себя просто… Каэлиной. Той, у кого есть дом, пусть и вдали, и те, кто её любит. И ради этого стоило сражаться. Хотя бы для того, чтобы однажды заснуть вот так навсегда — в своём настоящем «Гнезде», а не в этой позолоченной клетке.

И под убаюкивающее посапывание дракончика я наконец погрузилась в глубокий, исцеляющий сон.

Великий зал Драконьего Шпиля сиял, как гигантская драгоценность, огранённая светом тысяч свечей. Хрустальные люстры, обычно скрытые в полумраке, пылали, отбрасывая на стены, увешанные тёмно-синим бархатом, мириады радужных зайчиков. Воздух был густым и насыщенным сложными ароматами — не цветочным, а хвойным, с нотками мёда, воска и дымка от каминов. Я стояла наверху парадной лестницы, делая глубокий вдох. Моё «суровое великолепие» сработало — зал напоминал не вычурный будуар, а тронный зал могущественного северного короля.

Само платье было моим личным триумфом. Глубокий сапфировый бархат, почти чёрный при тусклом свете и вспыхивающий синим огнём при движении. Никаких рюшей. Только чёткие линии, подчёркивающие талию, и тонкая серебряная вышивка по подолу, изображающая не цветы, а стилизованные снежинки и сосновые ветви. В волосах — не диадема, а простой серебряный обруч. Я выглядела не как украшение, а как правительница. И по лицам придворных, встречавших меня на лестнице, я видела — они это чувствуют.

Но главным моим оружием был не наряд. Это был грим. Дюваль, заходя в «Гнездо», как-то обмолвился Ингрид, что он будет на этом приёме, так как на подписании торговых пактов с Серебряными королевствами должны присутствовать все богатые купцы. Поэтому мне нужно было замаскироваться. Я использовала самую светлую пудру, какую только нашла, скрыв румянец волнения и все следы усталости. Щёки стали фарфоровыми, почти болезненными. Губы же я подчеркнула яркой, почти киноварной помадой, а глаза накрасила тушью так, что они казались огромными и чуть неестественными, как у фарфоровой куклы. Я изучила себя в зеркало — образ был ярким, отстранённым и совершенно не похожим на ту запылённую, оживлённую женщину с запахом кофе, которой я была в «Гнезде». Даже голос я тренировала делать тоньше, выше.

Сделав последний вдох, я начала спускаться. Шёпот, пробежавший по залу, был приятной музыкой. Я шла, помня наказы Изабеллы: «Взгляд чуть поверх толпы, лёгкая, снисходительная улыбка. Вы не просите одобрения, Вы его дарите».