Книга Наследники. Любовь под запретом, страница 81 – Татьяна Абалова

«Она голодна, София. У нее никого нет, кроме нас».

Словно в доказательство девочка заплакала.

Граф положил ее женщине на колени и сам расстегнул пуговицы на платье жены. Грудь была тверда от молока. София сидела безучастно, даже руки не убрала с пустой колыбели. Мужчине пришлось самому приложить дитя к груди. Оно замолчало и жадно схватило сосок. София застонала. Ей было больно, но руки сползли с колыбели и обняли ребенка. Страдающая мать запела колыбельную.

«Мы назовем ее Анной, как и нашу дочь. Никто не заметит подмены. Мы уедем отсюда далеко-далеко», – граф устало опустился на стул.

«Анна», – прошептала графиня и, наклонившись, поцеловала девочку в лоб.

– Это была ложь, но во благо, – прошептала я, вытирая слезы. – Эльфы выбрали графа Дармон именно потому, что он потерял ребенка. Никто не удивился бы, откуда у кормящей женщины есть дочь. И уши мне исправили именно поэтому. Все-таки мама меня любила, да?

– Да, – Рут поцеловал меня в макушку.

– Отчим сказал, что она умерла из-за меня. Будто я высосала из нее жизнь.

– Не верь ему. Эльфы не приносят зла тем, кто спас их. А тем более, вырастил. Они никогда не платят черной несправедливостью.

– Но зачем?..

– Он хотел сделать тебя уязвимой.

И мы вновь оказались в колодце. Дверь исчезла. Я угадала, ответив, что вижу здесь ложь. Правильно было сказано, нужно слушать сердце, а не разум. Именно поэтому я не выдержала испытания у первой двери. Знала, что в нашей семье не было еще одного ребенка, вот и ошиблась.

Меня ждала третья дверь. И за ней пряталось зло.

Я толкнула ее и увидела древнее капище, освещенное по кругу кострами. Оттуда доносился ритмичный звук барабана. Тревожный, заставляющий подняться волоски на руках. Рут догнал меня и обнял. Он почувствовал, как мне страшно.

В центре, на постаменте, окруженная огромными свечами, часть из которых оплыла, стояла эльфийская жрица. Я узнала ее по длинным волосам, ниспадающим вниз гладким серебром, острым ушками и золотому обручу с известным всем символом власти, который до сих пор используют короли. На гранях миниатюрного Священного меча золотом играли отсветы огня.

Глядя вдаль остекленевшим взглядом, жрица била в барабан. Его ритм не был четким. Он сбивался, и сердце пропускало удар.

В небе, там, куда указывал Священный меч, начала клубиться мгла. Жрица прекратила бить, запрокинула голову и воздела руки к этой темноте. В ней появились всполохи огня – словно молнии силились развеять ее, но ничего не получалось.

Жрица запела низким голосом:

«Спасет ребенок нас от Зла, иначе гибель всем,

Болезнь на эльфов наслана, чтобы не было совсем

Ни рода славных королей, ни даже их детей.

Найдется место для дитя среди чужих людей.

Нам предстоит уйти во Тьму, но здесь оставим ключ,

Чтобы открыли те Врата, впустив к нам солнца луч.

Придет проклятию конец, настанет новый век,

Где будут править без войны и эльф, и человек».

Костры и свечи разом высоко вспыхнули и тут же погасли. На капище навалилась тьма, а я, замершая в оцепенении, все еще чувствовала запах дыма и слышала эхо пророчества.

– Они спрятались от Зла, – выдохнула я. – Но почему они не сопротивлялись? Ведь эльфы сильны?

– В предсказании жрица упомянула войну. «Где будут править без войны и эльф, и человек». Эльфы не хотели войны. Иначе они уничтожили бы весь людской род. Надо же, столько веков в Академии хранился ключ, который мог вернуть в наш мир эльфов, но никто об этом не догадывался, – в голосе Рутгерта слышалась грусть.