Книга На обломках счастья, страница 50 – Татьяна Захарова

Мы провели ещё две операции, после чего занялись вторым неопознанным астрийцем. У него помимо многочисленных переломов и ушибов были раздроблены берцовые кости правой ноги. Кажется, эта пытка в нашем мире называлась «испанский сапог». Но это зверство относилось к эпохе средневековья.

- К чему такая жестокость? – шепотом удивилась я.

- Скорее всего, они знали что-то нужное гильгенцам, но отказывались говорить.

- Так ментальные маги могли вытащить всю информацию.

- Они и в нашей стране на пересчет, а в Гильгене их и того меньше, - Томек пожал плечами, внимательно изучая правую ногу. И с явным сожалением озвучил неутешительный диагноз. – Не спасу, уже гангрена началась. Жаль.

- Всё равно он сможет ходить, с протезом, - заметила я негромко, желая успокоить пана Мыскевича. За что получила его изумленный взгляд.

- Тебя бы не испугал одноногий жених? – спросил он. Пожала плечами, не видя в этом ничего ужасного.

- Он будет жить, это главное.

С ампутацией мы провозились долго, так как целитель хотел сохранить ногу до первого перелома, который был чуть ниже колена. У мужчины также были переломаны кисти, хотя магом он не был. Их мы, как и в случае с женщиной, оставили на потом. Всё остальное прооперировали и исцелили в штатном режиме. После чего я передала Томеку свои жизненные силы, и он занялся обгорелым солдатом.

- Аннели, скоро должен подъехать капитан Домровский для установления личностей бывших военнопленных, - произнес целитель, не отвлекаясь от работы. – Проводите его к пациентам. И заодно обговорите с ним возможность блокировки их воспоминаний. Думаю, это лучший выход для обоих.

Кивнула, хотя желания встречаться с Войтеком не было. Однако сегодняшний день показал мне, насколько незначительны были мои проблемы. Бывают ситуации намного хуже.

Я устало побрела к выходу из операционной, по пути снимая халат. Оставила его на вешалке и двинулась в уборную, где долго умывалась холодной водой. На выходе меня поймала Эдита, чтобы усадить за стол. Горячий сладкий чай и пироги с капустой восстановили силы, так что к приходу Войтека я уже чувствовала себя человеком.

Я проводила его в палату, где в одиночестве спала наведенным сном женщина.

- Аннели, послушай... - капитан попытался перехватить мою ладонь, но я была проворнее.

- Пан капитан, займитесь делом, - я твердо посмотрела в его глаза. – Отныне и впредь прошу обращаться ко мне с уважением. Для вас я - пани Гаррах.

Войтек криво усмехнулся и чуть поклонился. А после перевел взгляд на измученную женщину, и всё его паясничество вмиг слетело с него. Сейчас без синяков и припухлостей её вполне мог опознать кто-то из старых знакомых. Но мне показалось, что дело в другом. Капитан устроился на табуретке рядом с изголовьем и дотронулся до макушки женщины. Замер на несколько минут, глядя куда-то в одну точку. И только по сиплому дыханию и проявляющейся бледности можно было понять, что Войтек смотрел её воспоминания.

А после он как-то разом обмяк: опустил руки и как-то весь ссутулился на стуле. Я не сразу решилась нарушить тяжелое молчание.

- Проводить тебя ко второму неопознанному астрийцу?

- Не стоит, - тихо ответил капитан. – Они, действительно, попали в плен вместе. Они служили в подразделении твоего мужа. Остались прикрывать отход основного отряда, не планируя сдаваться в плен. Но их усыпили каким-то газом... В какой-то момент Виолетта молила о смерти, но так ничего и не рассказала врагам.