Книга Мой слуга Тень, страница 102 – Варвара Корсарова

Она выругалась сквозь зубы. Дочь барона, какая насмешка!

Послышались мягкие шаги. Ирис не хотелось встречаться ни с кем, поэтому она открыла первую попавшуюся дверь и нырнула в нее. Оказалась в кладовой, в темноте среди полупустых полок.

Через минуту дверь резко распахнулась и в кладовую вошел Арман.

Он безошибочно нашел выключатель и зажег тусклую лампочку. Сложил руки на груди и исподлобья посмотрел на Ирис.

– Ирис, зачем вы так?

– Как – так? – ответила она с вызовом.

– Зачем вы дразнили их?

– Они первые начали. А я была сама собой. Как вы мне, помнится, и советовали.

Он холодно усмехнулся.

– Да, вы были сама собой. Именно такую Ирис я и увидел в первую нашу встречу. И это не лучшая Ирис.

– Уж какая есть.

Они помолчали. Ирис кусала губу.

– Арман, что со мной не так? Почему они не приняли меня? Я вела себя как полагается. Чего мне не хватило? – спросила она с горечью.

– Терпения и выдержки, – последовал твердый ответ. – Смирения и почтительности. Стремления угождать. Или хотя бы умения изображать эти весьма полезные в жизни качества.

Ирис хотелось, чтобы ее утешили, поэтому слова Рекстона вызвали новую волну гнева.

– Смирения? Стремления угождать? Этими качествами вы гордитесь? – ее голос зазвенел. – Ну да, вы же лакей! Прислуживаете, подчиняетесь, мило улыбаетесь, терпите пренебрежение. Так вот, что я вам скажу, Арман. Это не гордость – это трусость! Вы боитесь потерять теплое местечко и хорошее жалованье. Вы с вашим умом и статью могли достичь в жизни чего угодно, но решили терпеть, подлизываться! Вы тут живете как в вату обернутый. Вам это нравится? Так вот, я не такая. Не буду подлизываться и изображать раболепие, понятно? Мне и так приходится притворяться, когда я выхожу на сцену с куклами. Но в каждой моей кукле больше чувства собственного достоинства, чем в вас!

Арман выпрямился. Оскорбления достигли цели. На его гладком лбу вздулись вены, мышцы у рта дернулись, а взгляд исполнился ледяного бешенства.

– Раболепный лакей? – обронил он голосом столь низким и страшным, что Ирис прикусила язык. Она перегнула палку. Она ведь вовсе не считала его угодливым и пронырливым змеем, какими бывают лакеи в богатых столичных домах. Прекрасно знала, он – терпеливый, сильный, цельный! Но от волнения и досады не удержалась и выплеснула на Армана негодование.

Рекстон шагнул ближе и встал к Ирис вплотную. Она попятилась, пока не уперлась лопатками в полки. Бежать было некуда; Ирис задрала голову и испытала трусливое желание зажмуриться.Его стальные глаза с черными ресницами потемнели и смотрели грозно.

– Вы считаете, что я готов терпеть унижения, чтобы не потерять теплое местечко? Считаете меня марионеткой в руках хозяев? – Рекстон говорил жестко, после каждой фразы делал паузу, словно гвоздь вбивал.

– Арман… – слабо начала Ирис.

– Вы ничего обо мне не знаете, госпожа Диль. Хотя я пытался вам кое-что объяснить. Но вы плохо слушали. Слишком носились со своим свободолюбием. Вы ведь тоже могли достичь в жизни чего угодно, не так ли? Могли пойти служить горничной, продавщицей, сиделкой. Выучиться на телеграфистку, секретаршу! Устроиться в приличный театр, в конце концов. Сделать карьеру, обеспечить себе и профессору Дилю достойную жизнь. Но нет: вы не захотели терять свободы. Говорите, мечтаете обрести постоянное место, свой дом? Вранье. Вы не останетесь в «Черном дубе». Через пару месяцев вы соскучитесь, вас потянет к прежней жизни, когда не нужно ни за что нести ответственность. Будете мотаться по улицам, сегодня тут, завтра там! Играть со своими куклами! За все нужно платить, Ирис. Вам достался хороший дом. Но чтобы стать его хозяйкой, чтобы занять место в обществе, нужно потрудиться. Найти средства содержать поместье – самая легкая часть. Еще нужно научиться жить по-другому. Стать другой, черт побери!