Книга Маски сброшены, страница 194 – Ирина Властная

– Я не умею просить прощения, – всё же заговорил он, – будь на твоём месте любая другая, в знак извинения я бы подарил украшения, ткани, наряды, выезд… но ты особенная, Аэрита, ты абсолютно равнодушна ко всем проявлениям богатства и статуса, ты смотришь куда глубже, а я… мне сложно признавать свои промахи, сложно говорить о том, что спрятано в глубине души… Но и если я не скажу об этом, я потеряю тот свет в твоих глазах, который загорается в них при взгляде на меня. Я понимаю о чём ты говоришь, душа моя, о несуразном предсказании провидцев о пробуждении древней крови в роду Тшерийских. Тэйрин не мог тебе не сказать об этом…

– И зная, что твой кузен расскажет мне всё и подставит тебя, ты всё равно дал ему эту возможность? – я уже промолчу, что и его матушка к этому вопросу свою изящную руку приложила.

– Я верю в тебя, родная, верю в твои чувства, в твою проницательность и ум. А в предсказания не особо… и ты была права, как бы мне не хотелось, но у тебя действительно был выбор.

Тихонечко фыркнула в камзол Тшерийского. Посмотрите только, какое благородство! Какое-то несвоевременное только.

– Я должен сам был рассказать об этом предсказание, но подходящего момента не было, да и отвлекало что-то постоянно… – раскаялся во всех грехах Тшерийский.

– Лорд Тэйрин предложил мне императорский венец и весь Шеридар, – с лукавой улыбкой призналась Нортхэрду, любуясь его плотно сжатыми губами, линией подбородка, нахмуренными бровями, и диким демоническим пламенем, сжигающим мужчину изнутри.

– Мне нечего тебе предложить, душа моя, всё, что у меня есть и так твоё: моё сердце, моя любовь и моя жизнь, – просто сказал он, и я почему-то ему поверила… дура, наверное. Но сила, родовая сила Эйшар, серебристой волной отозвалась на мои чувства, заключая Тшерийского в ласковые обьятия и буквально впитываясь в замерзшего мужчину.

Так же, как пламя высшего демона ярко проявляло эмоции своего хозяина, моя сила решила показать истинные чувства своей хозяйки.

– Я знал это, – с каким-то неимоверным облегчением выдохнул Тшерийский, не спуская с меня яркой зелени своих глаз, в которых зажглись совершенно другие искры – победные такие, торжествующие, – я буду ждать столько, сколько понадобиться, но я услышуот тебя признание, моё счастье… и клятвы принесём как можно раньше… хоть завтра, – в своей бескомпромиссной манере заявил Тшерийский, прерывая мои возражения поцелуем, обжигающим и собственническим, как и сама сущность Доэрана.

Без колебаний и стеснения я ответила на этот поцелуй. Эмоции, так долго копившееся, нашли выход, и наши губы сталкивались в стремлении доказать свою правоту и силу чувств, до головокружения, до потери контроля… Его руки на моих обнажённых плеча, мои – запутавшиеся в его белоснежном шёлке волос… Мы сливались в поцелуе, который лишь разжигал желание, и сдерживаться никто не собирался.

Моя рука проворно скользнула в ворот рубашки, и стон удовольствия от прикосновения к горячей коже Рана я сдержать была не в силах. Черноту глаз, в которых и вовсе не осталось ничего от яркой зелени, полностью затопило безумное желание и, не раздумывая, Тшерийский подхватил меня на руки, не переставая осыпать моё лицо поцелуями…

– Моя, только моя, – исступлённо шептал вконец обезумевший Доэран, бережно опуская меня на кровать.