Книга Полукровка, страница 187 – С. И. Вендел

Каждый день он наблюдал, как его пару тянуло во все стороны. И все же она каким-то образом находила время уделять ему свое внимание и привязанность. В перерывах между домашними делами она любила показывать ему мелочи, которые приносили ей радость — поздние яблоки, шалости жеребенка, кристаллы, которые она собирала по всему участку. Он слышал и чувствовал ее любовь к этому месту в каждом слове, и Орек понимал, что сам тоже влюбляется в это место, потому что как он мог не любить то, что так дорого его паре?

Ночью она настаивала на том, чтобы не спать, а поговорить о проведенном дне. Даже если они провели его вместе, бок о бок убирая грязь, чистя и чиня, они разговаривали, их руки лениво выводили узоры на телах друг друга. Она нашептывала ему мечты и идеи, пока потрескивал огонь в ее маленьком очаге, о том, как они могли бы пойти и выбрать участок земли для строительства собственного дома, как, возможно, они могли бы помочь Дарроу и Эйслинн искоренить другие группировки работорговцев, даже о том, как он мог бы найти здесь своепризвание.

Он рассказал ей, что ему понравилось в этом месте, о животных, которых он видел. Он рассказал ей, как продвигаются наблюдения Калума и что он добавил. И он рассказал ей о странных вещах, о том, как они натыкались на выпотрошенных кроликов и птиц, подвешенных за ноги к веткам. Это встревожило Калума, и Сорчу тоже, но она сказала, что, возможно, это был медведь, готовящийся к зимней спячке.

Орек никогда не видел, как медведь вздергивает птиц, но другого объяснения не было, поэтому он оставил это в покое. Пока. Иногда было трудно вспомнить о тревогах долгого дня, когда его пара скользила по его телу.

Каждую ночь она старалась дышать и целовать его кожу, повторяя я люблю тебя, и я твояи моя пара. Он брал все это с жадностью, хотя знал, что она устала. Он дал ей взамен все, что мог, хотя и не был уверен, что этого достаточно.

Он обнимал ее, когда мог, помогал ей, где мог, и молча наблюдал, как его прекрасная пара погружается в свои обязанности.

И хотя он любил ее и любил ее семью — некоторых больше, чем других, — он не мог сдержать искру негодования по отношению к ним, вспыхнувшую в его груди, отягощенную его собственной виной за то, что он был слишком жадным, чтобы отказаться от своей части ее.

У нее снова заболело плечо. Сорча заметила, что это началось около года назад, но, кроме нескольких дней, когда Софи безжалостно впивалась большими пальцами в мышцы и сухожилия, с этим особо ничего нельзя было поделать.

Она и не заметила, как боли прекратились, пока не почувствовала их снова.

Это была своего рода тупая боль, и каждую ночь она ложилась в постель со вздохом облегчения, когда она проходила. Этот вздох всегда переходил в стон, когда ее пара переворачивал ее на живот и массировал спину и плечи своими замечательными большими руками, намного нежнее, чем острые ногти Софи.

В глубине души Сорча знала, что главное — это отдых. Если Фиора начинала прихрамывать из-за чрезмерного использования, она отводила кобылу в тихий загон и давала ей отдохнуть.

Но у Сорчи не было временина отдых.

Ей нужно было так много сделать, так много наверстать упущенного за те недели, что она провела вдали от дома.

Осень всегда была для них напряженным сезоном, продажа лошадей перед зимой делала путешествия слишком обременительными, приходилосьдоставлять урожай из сада и огородов и пополнять запасы для конюшен. Нужно было планировать праздники и гуляния и присутствовать на них. Фрукты, овощи и мясо нужно было консервировать и консервировать.