Книга Полукровка, страница 204 – С. И. Вендел

Что бы ни случилось там, в лесу, это потрясло его. Сорча могла понять, ведь ее собственные тревоги доминировали в течение дня. Она скучалапо нему, его отсутствие отозвалось острой болью в ее сердце. Теперь она была довольна тем, что позволила своей паре унять все это мурлыканьем, поцелуями и толкающимся членом.

Ее полукровка был ненасытен и не давал ей уснуть до самой глубокой ночи. Каждый раз, когда она думала, что он закончил и готов заснуть с ней, этот решительное, почти дикое выражение возвращалось в его глаза, и он снова был на ней, языком, зубами и пальцами.

Когда, наконец, это было уже слишком, ее тело обмякло, Сорча прошептала ему:

— Обними меня, любимый.

В его мурлыканье все еще звучали более глубокие ноты, что-то темное, собственническое и почти безумное, но он устроил ее в своих объятьях, натянув меха и одеяла, разбросанные по кровати, чтобы укрыть их, когда устраивался рядом с ней.

Сорча счастливо вздохнула, когда его руки обвились вокруг нее, и она была окутана его теплом. Они были липкими от пота и усталости, но ей было все равно, она наслаждалась тяжелым ароматом их занятий любовью и прикосновением его кожи к своей.

Одна из его больших рук скользнула по ее бедру, чтобы закинуть ее ногу себе на бедро. Его член, все еще невероятно твердый, скользнул внутрь, и ее мышцы сжались в усталой, но приветливой хватке. Он не двигался дальше, просто лежал с ней, наполняя ее.

Он целовал ее плечо, шею, до самого уха, где прошептал:

— Спи, сердце мое.

Сорча хмыкнула, переплетая их пальцы и слегка сжимая мышцы своего живота. Он мурлыкал для нее, и она заснула под этот звук, довольная, сытая и так до боли влюбленная в него.

Орек обнимал свою пару всю ночь, не в силах и не желая спать. Он не мог тратить впустую то время, которое у него оставалось, и поэтому вместо этого запоминал все, что мог, при слабом свете огня в очаге.

Он уже знал все ее цвета, все ее вкусы и текстуры, но снова запечатлел их в памяти, изголодавшись по всему. Он хотел, чтобы она запечатлелась во всех смыслах, в самой его кожеи костях. В течение всей ночи он бережно прикасался к ее коже пальцами, потирая и поглаживая, чтобы наполнить ее своим запахом.

Орек не был уверен, что у него хватит смелости сделать то, что нужно, когда придет время. С каждым часом он начинал сомневаться в своем плане.

Должен ли он разбудить ее? Рассказать ей, что произошло?

Он обещал рассказать ей все позже. Она, вероятно, подумала, что он имел в виду завтра, но на самом деле он имел в виду, когда вернется. Если вернется.

Он подавил рычание в горле. Я вернусь к ней.

Да, он это сделает. Он должен был это сделать. Ее отец не знает, что делать с орками. Орек никогда не простил бы себе, если бы пострадал кто-то из ее семьи.

Нет, это было его бременем. Он навлек на нее эту опасность, и он, как ее пара, должен был защитить ее.

Итак, когда миновал самый темный час ночи и луна начала опускаться за горизонт, Орек отстранился от своей пары.

Он оделся, не смывая ее аромата, желая сохранить его при себе как можно дольше. Он понадобится ему для предстоящих холодных ночей.

Всего за несколько минут тишины его рюкзак был готов. Он взял все, что принес с собой в дом Брэдей, — все, кроме меха, накрывающего его пару и маленького Дарраха.

Щенок наблюдал за ним, черные глаза блестели. Орек поднял его, зарывшись лицом в пушистое тельце. Даррах лизнул его в челюсть, его маленькие лапки разминали шею.