Книга Полукровка, страница 86 – С. И. Вендел

И действительно, это не было бременем.

Раньше из-за него никогда не суетились.

Раньше о нем никогда не заботились.

Как только он перестал сопротивляться, Ореку это понравилось. Чувство вины и недоумения никогда не покидало его, но он не мог спорить с тем, что делает Сорчу счастливой. И забота о нем по какой-то причине делала ее счастливой, а если не счастливой, то довольной, а если не довольной, то более непринужденной.

Он ни в чем не мог ей отказать, особенно когда она хотела быть рядом с ним.

Воспоминания о часах, предшествовавших ранению, были немного мутными, полными бурлящей воды и медной крови, но ярче и жарче костра горели воспоминания о том, как отчаянно он скучал по ней. Несколько часов разлуки, и его сердце болело сильнее, чем от раны в боку.

И он вспомнил также свое столь же отчаянное желание не разлучаться с ней снова.

Она прекрасно справлялась с выполнением его желания, редко исчезая из поля зрения. Что еще лучше, ухаживая за ним, она часто подходила близко. Чтобы прикоснуться к нему.Каждое касание ее пальцев, каждое дуновение, пробегавшее по его волосам, каждый раз, когда ее запах пропитывал воздух вокруг него так густо, что он мог ощутить его на вкус — Орек воспринимал, запоминал и копил для себя. В его голове скопилась целая сокровищницавоспоминаний, и каждое лучше предыдущего.

Так что нет, на самом деле он не возражал против ее суеты.

Что его действительнобеспокоило, так это то, что она явно доводила себя до изнеможения. В промежутках между приступами беспокойства за него Сорча, казалось, скорее летела, чем шла, спеша выполнить то или иное задание по хозяйству. Он едва замечал, что она стоит спокойно, когда не ухаживает за ним, и когда первый день его выздоровления перешел во второй, он начал придумывать причины, чтобы удержать ее рядом с собой.

У него болел бок — ныл, но не так сильно, как она, казалось, думала, у него уже бывало столько серьезных ран, и тогда некому было за ним ухаживать.

Он попросил еще воды — его мучила жажда, но больше всего беспокоил ее вид.

Он попросил ее поесть с ним, хотя настаивал, что может поднять ложку сам — потому что, хотя она всегда была рядом, он скучал по ней, когда она исчезала из виду.

Якобы все это было сделано для того, чтобы заставить ее посидеть достаточно спокойно, чтобы перевести дыхание и отдохнуть, но если это также означало больше нежных прикосновений и еще более мягких улыбок, Орек не стал бы спорить.

Для нее он был глупым мужчиной, но не дураком.

На третий вечер они сидели вместе в своей маленькой берлоге из сена и одеял и ужинали в дружеском молчании. От Орека не ускользнуло, как ее взгляд блуждал по нему, когда она думала, что он не смотрит. Без сомнения, она проверила стягивающиеся раны на его боку и лице, но одурманенная часть его надеялась, что она смотрела на него просто для того, чтобы посмотреть.

Другой небольшой части его все еще было стыдно за то, что он чуть не подвел ее, но он с гордостью будет носить шрамы своей борьбы. Он защищал ее и выжил, чтобы рассказать об этом.

Как и подобает хорошему другу.

Он чуть не подавился мясным пирогом.

При этом звуке Сорча подскочила к нему, и хотя он не нуждался в похлопываниях по спине, которые превратились в успокаивающие круги, он, тем не менее, сохранил их в свой тайник воспоминаний.