Книга Полукровка, страница 94 – С. И. Вендел

Анхус смеялся рядом, наблюдая за их выходками. Щенок резвился в траве, покусывая их за лодыжки. Дети завизжали от восторга, а Сорча подхватила енота на руки, коснулась мордочки своим носом и поставила на землю, чтобы он снова погнался за ней.

Рот Орека растянулся в улыбке, его взгляд пожирал фигуру Сорчи, пересекавшую поляну. Лицо яркое и розовое в лучах осеннего солнца светилось собственным лучезарным счастьем. Кудри подпрыгивали, когда она двигалась зигзагами, достаточно медленно, чтобы Даррах и дети не отставали.

Видя ее с этой человеческой семьей… Орек не мог не задаться вопросом, каково ей. Она говорила о своей семье больше всего, и ее любовь к ним пронизывала все, что она делала, каждое сказанное ею слово. Ее яростная, глубокая преданность пробудила в нем старую, уродливую ревность, которая заставляла видеть других орклингов с их родителями, а других мужчин со своими женщинами или самками и детенышами, и задаваться вопросом, почему у него не может быть только одного человека, который любил бы его.

Это были нехорошие мысли, они всегда обжигали его горло горечью, но, тем не менее, они были у него. Теперь, однако, он почувствовал вкус преданности, заботы и жаждал большего.

Брачные узы орков — колючая штука, когда они остаются без ответа. Еще до того, как броситься в ту реку, он знал,что зашел слишком далеко, чтобы остановить это. Было некоторое утешение в осознании того, что связь никогда не осуществится — чтобы супружеские узы полностью укоренились, требовалась физическая близость в течение длительного периода. Интимная близость по обоюдному согласию, с удовольствием.

Судьба, чего бы он только не отдал, чтобы найти тайное место, куда можно забрать ее, спрятать, трахать ее до бесчувствия…

Он втянул в себя воздух, переминаясь с ноги на ногу.

Наблюдая за их игрой вместе с Анхусом, Орек не мог не заметить изгиб задницы Сорчи, когда она бежала, как поворачивались и показывала пышные бедра. Тяжелые груди подпрыгивали, когда она извивалась и уворачивалась от смеющихся детей и енота.

Это были ежедневные мечты, ежечасные, иногда — ежеминутные мысли о том, как он докажет, что он хороший друг. Щедрый друг. Как он узнает все, что ей нравится, все прикосновения, слова и движения. У него почти не было собственного опыта, но узнал бы все, что можно было знать о ней и ее удовольствии. Он дал бы ей так много, что она умоляла бы его об передышке, но он не дал бы этого, продолжая дарить ей удовольствие своим языком, пальцами и…

Его кожа напряглась, когда кровь стала горячее, и Орек фыркнул.

Несколько дней они спали, прижавшись друг к другу, в лесу. Теперь она спала рядом с ним, ее аромат пропитывал сено, прогоняя даже тяжелые запахи животных. Так близко, что это почти доводило его до безумия. Больше, чем зуд его заживающих ран, мысль о ней, о том, что она рядом,достаточно близко, чтобы прикоснуться, и при этом неподдаться искушению просто протянуть руку и дотронуться ее…

Она проникла в него, нашла там для себя место, и его разум не переставал перебирать способы сделать то же самое.

Быть внутри нее… в ее сердце, в ее теле…

Он не давал себе уснуть до поздней ночи, эти надежды и желания проносились в его голове, тело покалывало от жажды, которую он не мог утолить. Взять себя в руки не было ни единого шанса, и даже тогда он сомневался, что это принесло бы пользу.