Книга Эхо Равилона, страница 107 – Марина Суржевская

Пытаясь осознать масштабы трагедии и решение выживших, я с новым вниманием осмотрела Оазис.

– Постой. Выходит, жители города… не погибли? Они знают, о том, что случилось?

Иерофан кивнул. Его лицо исказилось давней мукой.

– От того, первого поколения, почти никого не осталось. А катастрофа стала страшной легендой. Люди знают, что Оазис необычный город. Прежде всего потому, что они не могут покинуть его пределы. Никто, кроме солнцеглазых, не может, но и наше время за пределами Белой стены ограничено. То, что ты знаешь, как Равилон, сейчас существует в двух слоях реальности. Мертвый город и Оазис. Здесь люди рождаются и умирают, рассказывая сказки о мире за черными песками. Мире, который никто из них не видел. Некоторые считают его выдумкой. Чем-то нереальным и призрачным. Обетованной землей, которую они узрят после смерти.

Пораженная, я молчала.

– Солнцеглазые знают правду. Видишь ли… антиматерия сыграла с нами занятную шутку. Все потомки выживших получают в наследство от предшественников не только способности, но и их память.

– Ты помнишь жизни своих предков?

Иерофан кивнул.

– Помню… частично. Не как свою, но довольно ясно. Мы получаем их знания и их силу.

– Удивительно. Но… почему ты так откровенен со мной? – все-таки не покидало ощущение подвоха.

Иерофан тяжело вздохнул.

– В Оазис регулярно попадают люди, Кассандра. В основном кочевники или изувеченные скверной бродяги. Жители принимают их за демонов из иного мира. Мы их ловим, конечно. Попасть к нам можно, но за десятилетия никто не сумел вернуться. Понимаешь? Солнцеглазые это могут, мы умеем ходить в разных слоях нашейреальности. Но все остальные – нет. Мадриф нашел способ выдергивать своих ишваро за поводок, но это лишь подтверждает правило. Ты первая, кто вошел и вышел по своей воле. Это… поразило нас.

– Вас?

– Эмиров Оазиса. Нас осталось немного, Кассандра. Но твое появление дает новую надежду.

– На что? – нахмурилась я.

Иерофан постучал пальцами по камню перил, лицо парня стало несколько смущенным. Все же он и правда был очень молод, хотя его разум и отягощали чужие воспоминания.

– Ты все поймешь. Но сейчас нас уже ждут эмиры, они жаждут познакомится с тобой. К тому же твои друзья волнуются. Идем.

Вслед за Иерофаном я шла через открытые галереи и арки, поражаясь великолепию зданий. Даже внутри было много зелени, белые стены прятались под вьющимися стеблями и бутонами, словно каждый уголок здесь стремились превратить в цветущий сад. Я думала, что уже ничто не удивит меня, пока мы не пересекли улицу, оказавшись в новом здании. Всего один зал – огромный, вытянутый. Гигантские колонны взмывали ввысь, словно норовя коснуться самого неба. Мрамор и драгоценные камни украшали пол, а потолок – столь высокий, что пришлось закинуть голову, – повторял уже виденный мотив ночных созвездий. На небольшом возвышении уже ждали люди в белых и золотых одеждах. И на миг я вздрогнула, словно вновь увидела Пантеон. Но нет. Белое и золотое – традиционные цвета Равилона, символ его стен и южного солнца. И именно его подспудно копировали Совершенные, силясь приблизиться к величию равилонцев.

Но, прежде чем я дошла до эмиров, меня перехватили двое: Джема и высокий черноглазый незнакомец.

– Кассандра, ну наконец-то! Мы уже волновались!