Книга Тайны Пантеона, страница 148 – Марина Суржевская

– Бог мой… это невыносимо…. – Он коснулся губами моей шеи. Потом груди – над черным кружевом. А потом и самого кружева. Да, я все-таки не удержалась и надела подарок Марты, решив, что его все равно никто не увидит. Кто же знал, что случится иначе?

Мы избавлялись от одежды с истовостью безумцев и прикасались с жадностью до смерти голодных. Ощущая его прикосновения и поцелуи на своей коже, я откинула голову, едва сдерживая стон. Ладонями Август обхватил мою талию, приподнял и поцеловал черные строчки у меня под грудью. «Бремя мое несу с радостью, ибо бремя мое есть благо…»

А потом поцеловал грудь, касаясь сквозь ткань. Его губы коснулись соска, и наслаждение – яркое, жгучее, – окатило горячей волной и потащило, потащило прочь от реального мира. Если бы кто-то сказал мне, что я буду пылать от желания в самом неподходящем для этого месте, я бы лишь рассмеялась. А сейчас было наплевать и на яму скверны, и на смертельно опасные вихри, и на инквизиторов, которые могут нарушить обещание… На все наплевать. Мир исчезал и растворялся, и все, чего мы хотели – это стать еще ближе.

В этом и заключалась главная опасность.

Наши поцелуи становились все более греховными.

На миг отстранившись, я посмотрела в его глаза и выдохнула:

– Почему ты не останавливаешься?

– Ты этого хочешь?

Я прикусила губу. Надо остановиться. Надо быть сильнее. Нельзя поддаваться соблазну. Нельзя, нельзя, нельзя! Нельзя. Это опасно. Это табу.

Но все, чего я хотела, – это продолжать.

– Нет. Я не хочу, чтобы ты останавливался.

И даже если мир потом разорвет в клочья, я не пожалею.

– Я тоже. Не хочу останавливаться, – сказал он.

– Ты ранен.

Он молча положил мою руку на свой бок.Там, где был порез, осталась только розовая кожа и корка засохшей крови. Края плоти сошлись и затянулись, регенерация разрушителя оказалась запредельной.

– Черт возьми, Рэй, – прошептала я, глядя в его глаза: темные как самый сладкий грех. – Это был последний повод, чтобы остановиться.

– Я не хочу останавливаться, Кассандра, – повторил он.

В луче света я увидела, какие расширенные у него зрачки, и это показалось невероятным. Как и учащенное дыхание. Как и откровенное желание…

– Даже если это… все изменит?

Не отвечая, он подхватил меня на руки, поднялся и шагнул к кровати, сдвинул покрывало. Положил меня и провел по кружеву и шелковым лентам на моей груди.

– Ты – невероятно красивая, – прошептал он.

– Ты тоже, – не удержалась я. И потянулась к ремню его штанов. – Кажется, это надо снять.

– Да? – хмыкнул Август.

– Думаю, да.

Он посмотрел на мою руку и кивнул. Бледные скулы Августа слегка порозовели.

– Давай я, – потянула край ремня, вытаскивая его из шлевки. Железный язычок застрял и пришлось повозиться. Каждое движение моих рук отзывалось его вздохом. Справившись с пуговицами и молнией, я потянула штаны вниз, зацепив пальцем и белье.

– Необычные ощущения. Это сложнее, чем я думала. – Мужские штаны застряли на бедрах, я тихо выругалась.

Август отвел мои руки и сам разделся, стянув и штаны с бельем, и обувь. А потом повернулся ко мне. Я прикусила губу, медленно скользя взглядом по его телу. По сухому рельефу мышц. По плечам и груди, по следам черной епитимьи, по ребрам с рисунком из засохшей крови. По нервно поджатому животу. По линии темных волос. По бедрам. Свела брови, внимательно изучая особенно важную часть мужского тела.