Онлайн книга «Выбор»
|
– Что тебе, боярышня? – Не до рукоделья сегодня всем. А и сидеть просто так непривычно мне. Ежели дозволишь кружево мое забрать, я б пока у себя поработала? Просьба несложной оказалась. И вреда в ней боярыня не увидела. – Слугам скажу, принесут. Не самой же тебе козлы таскать. – Благодарствую, боярыня. – Устинья поклонилась. Не низко, а так, чуточку, чтобы уважение показать, а себя не унизить. – И… и я тебе благодарна, боярышня. Хорошо, что вовремя ты все увидела. – Я няньку выхаживала, и лекарства ей давала, и навидалась, и у лекаря спрашивала. А бешеница – она и яд, и лекарство, важно только количество. – Вот как. – Да. Я ее и ранее видела, вот и сообразила. Повезло просто. – Очень нам повезло, – согласилась боярыня. – А вот Мышкину казнят теперь. – Поделом будет. Она о чужих жизнях не подумала, вот и о ней думать не надобно. Боярыня Пронская прищурилась внимательно. – Не жалко тебе ее, боярышня? – А должна я пожалеть? – Устя удивилась даже. Пожалеть? Дрянь, котораяникого не пожалела? Ладно бы Устю одну – она же, считай, всех приговорила. Всех, кто заливное решил бы взять! Ту же Пронскую, тех же слуг, которые могут доесть чего со стола господского… ей никого жалко не было, а Устя о ней поплакать должна? Почему? – Женщина прощать должна. Так Господь велел. На это Устя ответ знала: – Ты, боярыня, к священнику сходи, он и скажет, что такое прощение. Это когда на Страшном суде спросят тебя, простила ли ты человека, а ты скажешь, что зла не держишь. Тогда простила. А здесь и сейчас, при жизни… Я Вивею прощу, а наказание пусть она по закону понесет. – Ишь ты… – Прости, боярыня, а только убийца – это как волк, человеческой крови отведавший. Людоед. Он не остановится, а я жить хочу. – Может, и так. Устя руками развела. – Так можно мне кружево, боярыня? – Да, конечно, распоряжусь я сейчас. Устя боярыне вслед посмотрела. Понятно, женщине слабой надобно быть, прощать всех, молиться, только вот не сможет она. Уже не сумеет никогда. Под сердцем, не причиняя боли, но и не давая надолго забыть о себе, горел черный огонек. * * * – Илюшенька… кажись, непраздна я. – Машенька?! Илья на жену посмотрел. Та кивнула стеснительно. Должны были женские дни у нее начаться, а вот уж пятый день не начинались. Она и пошла к Агафье Пантелеевне. Маша, правду сказать, эту старушку побаивалась, слишком уж та умна, хитра и вообще – непонятная. Но Устя ей доверяла, а Марьюшка Устинье верила. Устя Машеньке вреда не делала, ну и прабабка не сделает. Наверное. Да не так и много ей надобно. Но прабабка и слова сказать не дала, как увидела, сама подошла, за запястья взяла, пульс прощупала. – Будешь у меня с этого дня печенку кушать. Много. И травы заварю, пить будешь. Ты еще не оправилась от Варенькиных родов, а ребеночка вы уже сделали. – Правда? – Илюшку обрадуй, вот кто запрыгает от счастья. Маша и сама словно по облакам летела. Илюша! Беременность! Первый раз она и не поняла, что это такое, не почувствовала. Не ощущала толком, как это – когда ребенок двигается, не осознала счастья. Да и как тут поймешь что, когда тебя родные то пилят, то осуждают, то попросту ругают сутки напролет. Чудом еще Варюшку не скинула. И после родов ей с малышкой разлучиться пришлось. Любила она дочку? Да, любила, а все ж понимала, что иначе быть должно. Когда ребенок ожидаемый, заранеевсеми любимый, и она не жертва загнанная, а мама на сносях, радость семьи… |