Книга Выбор, страница 157 – Галина Гончарова

Кого Устя не ждала найти у Добряны, так это здоровущего, под два метра ростом, парня. Считай – богатырь былинный.

Плечи широкие, кудри золотые на плечи ложатся, улыбка такая… один раз пройдется, сразу половина столицы ему на шею кинется. Вторая половина просто мужчины. А бабы… все лягут, ни одна не устоит! Как есть – красавец. И веет от него чем-то таким, мужским. Сразу чувствуется, что такой на руки поднимет – и по жизни через все невзгоды пронесет. Снежинке на тебя упасть не даст.

Будь Устинья другой, она бы тоже заинтересовалась. Да она Бориса любила больше жизни, ей тот Божедар был что пенек сосновый. А может, и еловый – неважно то, стоит – и пусть его.

Добряна улыбнулась, довольная.

– Знакомься, Устя. Это Божедар.

Устя кивнула. Смотрела она внимательно, недоверчиво. Вот не нравились ей такие красавцы картинные. Боря и в плечах уже, и ростом ниже, и волосы у него темные, и глаза серые, не голубые, а все одно, роднее он и краше.

Она его на сотню таких красотунов не променяет, не надобны ей они!

– Вижу.

Божедар ее взгляд перехватил да и порадовался.

Когда Велигнев его сюда приехать просил, упомянул он о волхвице Устинье. И сказал, что молода та да сильна. А Божедар и такое о себе знал.

Когда ты лицом хоть на парсуну, да не бабник, не любишь девиц перебирать – поневоле намучаешься. У него-то жена есть, любимая, и лучше нее нет никого. И она в нем не плечи широкие и кудри золотые видит, а человека, не внешность, а душу его. Другим такое и невдомек, а бабы бестолковые, на шею вешаются, глазки томные закатывают… и волхвицы тут не исключение. И помощницы в святилище – хоть ты мечом отбивайся, слов-то они в азарте и не услышат.

А тут спокойно все.

Волхвица на него хоть и смотрит, да не как на мужчину, а как на картину. С недоверием смотрит, и чувствуется, не надобен он ей. Вот такой как есть – не надобен. Или другого любит, или он ей не к сердцу пришелся – все одно хорошо. Им бы поработать вместе, а какая б тут работа, когда баба о мужике думает, не о деле? Но Устинья точно не такая.

Божедар даже выдохнул потихоньку, пока Добряна Устиньевсе объясняла:

– Велигнев его прислал, для защиты и помощи.

Устя только брови поднял:

– Одного? Или еще с ним кто есть?

И столько сомнения в ее голосе было, что не выдержал мужчина, брови сдвинул.

– Не один я тут. Но о том говорить не надобно.

Устя головой тряхнула. Коса по спине метнулась, лента сверкнула золотом. И глаза серые тоже сверкнули темной хищной зеленью. Или это свет так упал?

– Не надобно? Еще как надобно! Я к Добряне шла плакаться, а когда вы тут… Люди мне нужны! И немедленно! Человек двадцать, лучше тридцать!

– Для чего? – Божедар смотрел вопросительно, серьезно.

– На обоз напасть надобно и человека убить.

Тут уж не только красавец – Добряна тоже рот открыла, да так и застыла. Устя рукой махнула раздосадованно:

– Не просто так! Не о разбое речь! Из города обоз ушел пару дней назад, с ним в монастырь царица Марина отправилась. Бывшая царица.

– А ведьма?

– А ведьма она и посейчас, и всегда была. И будет… ламия она, нечисть, нелюдь, как ни назови – не хочу я такое за спиной оставлять. Более того, уверена я, что до монастыря не доедет она! Договорится с татями какими, те налетят, трупы оставят, всех вырежут, а она с ними уйдет. И будет себе жить безбедно во Франконии какой или в Лемберге! Очень даже легко! А потом вернется. Мы ли все позабудем, дети ли наши, а она вернется. Кровью умоемся, когда эту пакость выпустим!