Онлайн книга «Выбор»
|
Вот и с волхвами на волков похоже. А с богатырями разговор другой. Им и семьи заводить можно, и детей, только рождаются те часто без силы богатырской. А чтобы богатыря выносить… тут тоже помощь волхва нужна. Распознать, помочь, поддержать, иначе первый крик богатыря последним вздохом для матери его обернется. Сила-то богатырская, неуправляемая, а младенец же, а то и вовсе плод во чреве, повернется неудачно, тут и беда будет. Вот чтобы не случилось такого, волхв нужен, сильный да умелый, чтобы знал, где придержать, где отпустить, где заговорить. Божедар женат давно и прочно и супругу свою любит. Двое детей есть уж у них, сын и дочь, и любит их всех Божедар без памяти, а только дети его обычные люди, не передалась им мощь богатырская. Не знал мужчина, получится или нет, а сына хотел бы, которому силу свою отдать сможет, дружину передать, который дело его продолжить сможет. Богатыря. И мог бы… только помощь волхва его жене потребуется. Велигнев головой тряхнул. Что он – не знает о том? Давненько знает. – Как гроза пройдет, приводи супругу. Сам позову, помогу, чем смогу. – Благодарствую, Велигнев. – Не за что. И верно – не за что. О какой тут благодарности речь? Обязаны волхвы угрозу зрить и предупреждать. Обязаны богатыри защищать землю росскую. Даже не обязаны. Для того на свет рождены, не мыслят себе иной-то жизни. Но люди ведь, не зверье дикое, и веселья им хочется, и радости, и счастья простого, человеческого… вот и договорились. Один другому поможет, и никому от того плохо не будет. Оно и так бывает. Знал Велигнев – соберет Божедар дружину свою и пойдет к Ладоге. И Добряне он весточку уж отправил, и Агафья предупредит о том. А еще провидел он, что беда там будет великая и не вся дружина вернется. Насчет Божедара не видел, темно было впереди. Вроде как развилка, и не от самого Божедара то зависит. И молчал. Точно знал, когда вернется богатырь – он ему чем сможет поможет. А когда нет… Семье его отслужит. Его просьба, ему и ответ держать. И молчать. Тяжко? То-то и оно. Страшная это ноша, а только не передашь никому, не отринешь, не откинешь в сторону, ровно камень. Нести надобно. Будем нести. * * * – Непотребство! – Утихни, Макарий. – Борис сдвинул брови, пришлось патриарху губы поджать да за посох крепче взяться. – Все одно, безлепието, государь! И царевич туда отправился! – Фёдор? Так что с того? – Государь, пост сейчас! Борис в окно посмотрел. Там, за рамами медными, за стеклами цветными, небо синело. Яркое-яркое. Чистое-чистое. И так Борису вдруг прокатиться захотелось! Вот чтобы как в детстве! Чтобы он, и конь, и полет над снегом, и вкус мороза и зимы на губах, и чтобы остановиться где да в снегу покататься, просто так, от восторга жизни, и сосульку с крыши сломать, и подгрызать ее, с ума сходя от восторга… И стоит тут чучело это черное, последнюю радость у людей отобрать готовое… – Иди-ка ты отсюда, Макарий! – Государь! – Али невнятно я сказал? Иди! Тебе же лучше, когда люди грешить будут. Покаются, потом серебро в храм понесут! Не морочь мне голову! Молод Федька, вот и хочется ему немного радости! Не смей его грызть! И так царь выглядел, что Макарий даже и спорить не насмелился. Развернулся, да и вон пошел. Эх, государь, государь! Нет в тебе истинной богобоязненности! Нету… * * * |