Книга Выбор, страница 5 – Галина Гончарова

Может и такое быть. Принудили, приневолили… всяко бывает! Но потом-то? Неуж не разобралась рунайка, какой он? Ведь не дура же!

Хотя и так бывает.

Не люб – и хоть ты о скалы разбейся. Не поможет.

Не знаю…

Тогда я и мысли допустить не могла, что рунайка и мой брат под одним одеялом окажутся! Да просто изменить Борису мне святотатством казалось! А ей и ничего вроде…

В той жизни не приглядывалась я к ней, не задумывалась. В этой же… не спущу!

Хоть что увижу – не попущу!

А я увижу.

В отборе царском несколько ступеней. Сначала избранницам башмачок особый примеряют. Ежели нога больше нужного, не подходишь ты.

Я-то и в тот раз подошла, ножка у меня маленькая.

Потом всех выбранных лекарь осматривает.

Невеста царская должна быть статной, здоровой, росту высокого, обязательно девушкой нетронутой – мало ли что?

Потом с семьями девушек разговаривают. Выясняют, многочадны ли. Могут ли наследника родить царю-батюшке.

Ежели детей в семье мало – нипочем не допустят.

Забавно, но змея рунайская тут всем взяла. И румяна, и статна, и рунайцы все плодовитые… не все детки у них выживают, но тут уж так: Бог дал – Бог взял.

Далее девушек в палаты царские привозят. Не всех, лишь самых-самых, а таких больше сотни и не набирается, и с ними государь да бояре беседуют. Из сотни, может, человек десять и останется, не более. Потом отобранных боярышень в терем селят, в покои девичьи, и живут они там несколько дней. Может, дней десять. Разговаривают, работу какую делают, вышивают, шьют, кружево плетут… мало ли что придумать можно для урока?

За ними бояре да родственники царские наблюдают.

Не просто так.

Подмечают всякое.

Не больна ли девушка, ведь не всякую хворобу и лекарь царский увидит. Не сварливали, не руглива… Царица ведь будущая, к чему на троне торговка ярмарочная?

А тут-то характер наружу и лезет! Да как лезет!

Прошлый раз я только молчала да слезы лила, отпор дать не смела. Потому и годной была признана. А вот несколько боярышень по домам отослали.

Что уж с ними дальше стало – не знаю^[1].

А еще государь мог мимо пройти, на невест посмотреть.

У нас царевич, конечно, да от того суть не поменяется. Будут за эти дни с нами беседовать, сокровенное вытягивать, приглядываться.

Будет Фёдор похаживать, поглядывать.

Уж потом, в конце, останется девушек пять, много – семь, с которыми он лично поговорит и невесту себе выберет.

В тот раз все быстро было.

Меня напоследок оставили, я в комнату еще войти не успела, Фёдор меня к себе притянул, поцеловал, сказал, что давно уж выбрал. А я и слова сказать не смогла.

Только потом плакала.

Казалось, что-то надвигается, ледяное, страшное, темное… так оно и вышло потом.

А что я почуяла? Что меня крылом задело? Тогда я не поняла, может, теперь разобраться смогу, доискаться и допытаться? В черной жизни своей промолчала, да и что я сказать могла? Кто бы меня слушать стал?

Никому я не была интересна, ни отцу, ни брату. Только то волновало, что я могла в семью принести.

Серебро, связи, родство с семьей царской… то дело выгодное, полезное, важное! А сама Устинья? А что нам до нее дела? Продали уж выгодно? Так второй-то раз не продашь!

Теперь так не будет!

Не допущу, не позволю, не обойдутся со мной впредь, как с вещью бессмысленной!

Справлюсь ли? Обязательно справлюсь, ведь цена невмешательства моего – жизни близких, да и моя жизнь. Когтями драться буду, зубами врагов рвать! С кровью, с мясом победу выцарапаю!