Книга Смывая волной, страница 113 – Р. С. Болдт

— Погуби меня своей сладкой киской.

В каждом гортанном слове звучит обида.

— Уничтожь меня, блядь, женщина.

Его брови опускаются с дикой решимостью, а слова становятся все более напряженными.

— Погуби меня своей сладостью…

Я перегибаюсь через край, мои внутренние мышцы сжимаются, пытаясь втянуть его глубже. Его гулкий стон вибрирует на моей коже, а затем его бедра сотрясаются в мощных спазмах, и влажное тепло заливает меня.

От волнения у меня перехватывает горло, когда он наваливается на меня, и его сбивчивое дыхание вырывается на мою кожу. Со стоном он разжимает наши пальцы и приподнимается, освобождая мои ноги от его плеч.

Когда я морщусь от боли, выражение его лица наполняется смесью озабоченности и раскаяния.

— Черт, мне очень жаль.

Я качаю головой.

— Нестоит, — мягко улыбаюсь я. — Это того стоило.

Когда он делает движение, чтобы выскользнуть, я хватаюсь за его бицепс, останавливая его. Его брови сходятся вместе, и когда его вопросительный взгляд находит мой, я чувствую, как на моих щеках появляется румянец.

— Еще нет. — Я тяжело сглатываю. — Пожалуйста?

Взгляд его смягчается, и он снова наклоняется, прижимаясь ко мне.

— Это то, чего ты хочешь? — Его тон нежный, интимный.

— Да. — Я позволяю своим глазам окинуть его взглядом, проследить за его скулами, носом и губами. — На самом деле, я, возможно, не позволю тебе двигаться какое-то время.

— Да?

— Да.

Медленно он опускает свой рот и проводит губами по моим губам в легкой ласке. Это действие настолько нежно, что шепот срывается с моих губ прежде, чем я успеваю его осознать.

— Я хочу сохранить тебя навсегда.

Он замирает, зажмурив глаза, словно мои слова способны пронзить его насквозь, как острый нож.

Прежде чем я успеваю подумать об этом, его взгляд находит мой и буравит меня с такой силой, что у меня перехватывает дыхание. Но именно его ответ, произнесенный со странной смесью печали и тоски, заставляет мое сердце учащенно забиться.

— Я бы хотел, чтобы ты это сделала.

АЛЕКСАНДРА

Святой ни словом не обмолвился о том, сколько времени у нас ушло на то, чтобы подняться наверх на завтрак, за что я ему очень благодарна.

Он приготовил несколько вкусных омлетов, и после того, как мы с Лиамом настояли на том, чтобы прибраться на кухне, мы втроем вернулись в подвал.

Раньше я была отвлечена, но теперь, когда сосредоточилась на множестве оружия на большом столе, что-то сработало в глубинах моей памяти.

Я изучаю различные пистолеты, а рядом с ними — небольшое количество ножей. Мои пальцы подергиваются, как будто я обращаюсь к какой-то мышечной памяти. Хотя пистолеты, несомненно, мощные, я всегда предпочитала острое лезвие, поскольку моя меткость в метании ножей мне очень пригодилась.

Кровь стынет в жилах, а сердце замирает в груди до жуткого стука. «Откуда я вообще это знаю? Как у меня возникли такие предпочтения?»

Поднимаю руку и массирую виски, желая, чтобы я не чувствовала себя постоянно как человеческий пазл, в котором не хватает большинства кусочков. Фрагменты воспоминаний не приносят мне пользы. Это оставляет слишком много поводов для споров, для теорий.

Сейчас моя главная задача — понять, как остаться в безопасности и по возможности не впутывать Лиама.

Я наблюдаю за тем, как Лиам и Святой проверяют каждое только что вычищенное оружие и убеждаются в том, что его механизмы работают, в то время как меня одолевает зловещее предчувствие. По рукам и ногам бегут мурашки, и, как бы мне этого ни хотелось, я почему-то знаю, что это оружие мне еще пригодится.