Книга Белая Госпожа, страница 118 – Вера Петрук

После ее рассказа воцарилась тишина. Ей не нужно было просить убрать ширму, она и так знала, что завыражение воцарилось на лице каждого. Всем было неловко.

Первым пришел в себя капеллан. Он долго и тщательно молился, осеняя присутствующих священными знаками, но решив, что этого недостаточно, отправил в свою комнату Нильса, который вернулся с пузырьком и свечами.

Когда Дэйра, завернутая в простыню, с сожалением вылезла из кадки, капеллан заставил ее сесть и накапал сверху на голову вонючего масла из принесенной бутылочки. Что ж, за любую ложь надо платить хоть чем-то. Свою долю яда внес и Нильс. Если другие по-прежнему отводили глаза, опасаясь встречаться взглядом с безумной маркизой, наглый донзар улыбался ей прямо в лицо, будто одобряя сказку о ночных похождениях, что она выдумала.

А потом прибежал Георг Эстрел, который стал беситься и кричать от того, что Дэйра еще не одета, а солнце уже садится. Она глядела на его красивое, холеное лицо и удивлялась, как ей мог понравится этот человек там, на балу в честь ее дня рождения. Эстрел был вабаром, но вабаром другого племени - обреченным на вымирание. В его лице она видела всех вабаров, которые порочили честь Сангассии. Амрэля Лорна, Фрамоса Петэрского и того неизвестного барона, который сегодня ночью превратился в лед.

Наконец, выехали.

Копра утопала в глубоких сумерках, а по небосклону щедро рассыпались первые звезды, когда кареты Зортов и графа Эстрела выехали со двора. Отправляться в ночь было плохой приметой, но граф, словно одолжив каплю безумия у Дэйры, не успокоился, пока не добился своего. Им пришлось переплачивать кучеру втрое, так как никто не хотел ехать в Бардуаг ночью, да еще и по короткой дороге через Медвежий Угол. Хозяйка Копры распереживалась настолько, что предложила Ирэн, в которой уже видела будущую госпожу края, дождаться до утра и отправиться отдельно. Мол, пусть, кому неймется, рискует шеей, отправляясь ночью через гиблое место, а такой юной и красивой даме, как Ирэн Карлбири, лучше поберечься. Про Дэйру, конечно, не вспомнили, но маркиза знала, что у хозяйки Копры на уме: такой страшилище и разбойники не страшны, сама кого хочет напугает.

К тому времени, когда кареты покинули Копру, лицо Дэйры, несмотря на старания Марго, выглядело, действительно, пугающим. Красные, вспученные шрамы на лбу, которые неожиданно воспалились после ванны, спрятали под шляпой, но опухший глаз,расцарапанные щеки, синяки и мертвенная бледность делали ее похожей на оживший труп, причем, плохо сохранившийся.

Что там творилось в «мужской» карете графа Эстрела, она не знала, зато в ее, «женской», можно было оглохнуть от лязга зубов и причитаний напуганных дам. Боялись не ее, хотя Ирэн, которая выглядела тоже плохо, но которой, в отличие от Дэйры, помог макияж, на подругу по-прежнему старалась не смотреть. Всех страшил легендарный Медвежий Угол, о котором хозяйка Копры успела порассказать всякого. И про жестоких разбойников, которые никого не щадят, и про медведей-оборотней, пожирающих всех без разбора, и про костяного старика, хозяина леса, который ночных путников ох как не любит.

Костяной старик и медведи-оборотни Дэйру не интересовали, а вот разбойники могли быть серьезной проблемой. О том же думал и Говард Белиорский, чья напряженная спина красноречиво говорила о том, что офицер готов к худшему. По его приказу фонарей на каретах не зажигали, ехали во мраке, положившись на опыт кучера. Но Дэйра видела капитана так же четко, как и мелькающие вдоль дороги деревья, кусты за ними, а иногда настороженные глаза зверья - чаще кабанов. Раньше она не замечала за собой подобных талантов, поэтому сейчас молча таращилась в темноту, стараясь делать вид, что бездумно смотрит в темное пространство, а не разглядывает ночной лес в подробностях. Похоже, не нравилось это и лесу, потому что в ответ на нее глядели враждебно, предупреждающе.