Книга Наставница для наследника престола, страница 14 – Елена Романова

— Мне нужен билет, а денег нет.

Стандартная история.

— Куда тебе?

Он смахивает челку, пристально глядит в мое лицо.

— В Арвал.

— Значит попутчики, — я указываю ему на Азалию, которая сидит на чемодане и охраняет единственные наши пожитки, — иди туда. Билет я тебе куплю.

Мальчик хлопает глазами, не благодарит, но кивает и топает к Азалии. А я беру ему билет. А сама задаюсь вопросом — куда может ехать ребенок? Один?

Впрочем, стоит ли удивляться. В этом мире все непросто, здесь даже дети слишком взрослые.

— Батюшки, — говорит няня, когда я возвращаюсь к ним. — Это что же за невоспитанный мальчонка?

Ребенок стоит чуть в стороне и лишь на нас коситься. Но, когда подъезжает экипаж, мы все втроем в него загружаемся.

Огромный дилижанс с большими окнами, запряженный двойкой, начинает движение, и я откидываюсь на спинку сидения. Резко отстраняюсь, шипя от боли. Смотрю на мальчишку, который сидит рядом. Уверена, ему гораздо больнее, но вида он не подает. Вообще, неясно, что он чувствует.

Мы какое-то время молчим, разглядывая друг друга и наших попутчиков.

Дилижанс слегка покачивается от движения, солнечные лучи проникают внутрь сквозь большие окна, скользят по лицам сидящих рядом людей. Нам придется провести в пути несколько дней бок о бок.

Я слегка склоняюсь к уху мальчика:

— Как твое имя?

Он недоверчиво косится.

— Не твое дело.

Не очень-то вежливо. Особенно, по отношению к человеку, который его спас. Но я лишь внутренне посмеиваюсь — мальчик колючий и недоверчивый. Какая судьба у него была? От кого он бежит и куда?

Он щурит глаза, почесывая красный след от хлыста, пульсирующий на шее.

— Сильно приложило? — интересуюсь.

— Нет, все в порядке.

А сам ерзает — видно же, больно. Но я складываю на груди руки, дожидаясь, когда мальчонка оттает.

— Куда именно едешь, скажешь? — спрашиваю я.

— В никуда, — бурчит он.

— Уверена, там гораздо лучше, чем здесь, раз уж ты туда так рвешься, — говорю я. — Отличное место. Кстати, в этом «в никуда» тебя кто-нибудь ждет?

— Нет.

— А родители где?

Он стискивает зубы, смотрит перед собой блестящими карими глазами и кривится.

— Я сирота. Какое тебе дело?

— Никакого.

— Вот и отстань.

Я снова делаю попытку облокотиться спиной на борт дилижанса и на этот раз получается. Ссадина будет, будь здоров. Мальчик замечает мои муки, но тотчас отводит взгляд.

— Сама полезла, никто не просил, — слышу, как он бубнит.

Вот же бесенок!

Ну-ну.

Я улыбаюсь нашим попутчикам, которые глядят на мальчишку, понуро сгорбившегося на лавке и раздраженно сжимающего кулаки. Пожимаю плечами и постукиваю себя по виску, мол, не обращайте внимания, он у меня с придурью, но тихий.

Дилижанс катит по улицам города, направляясь к одному из выездов.

Мальчик время от времени бросает взгляд на проносящиеся мимо пейзажи, задумчиво провожает их взглядом и щурит темные глаза. Внимательно оглядываю его пальцы — грязные, но ногти острижены, а на фалангах белеют следы от перстней. Интересно…

Кто он такой?

Мальчик вдруг отворачивает лицо, закрываясь ладонью — мы проезжаем мимо городской стражи.

— Ты голоден? — спрашиваю. — Может, воды?

Он качает головой.

Даже если хочет, не скажет. Ему помощи попросить — что яду хлебнуть.

Этот мир слишком суров для сирот. Мальчишки, оказавшиеся на улице, становятся воришками, а потом их, скорее всего, ждет судьба всех преступников — виселица.