Книга Некромантия и помидоры, страница 49 – Карина Демина

- Как ты? - уточнила женщина. - Это ты оживил Вишню? Хотя нет. Ты сейчас пришёл, а она умерла давно. И если бы это ты, то поднял бы не такой. Нет, она была бы костяком, а не вот… Извини. Продолжай.

- Имя моей семьи было хорошо известно. Как и то, что мы сберегли искру Предвечного пламени. И знания.

Боль бывает разной.

Эта вот – светлая. Почему-то вспоминается дым, но тот, что поднимался над кузнями. И тянулся к морю, чтобы упасть на волны пуховым одеялом. И то как вздыхало оно, сизое, поднимала волну за волной, словно играя, пробуя этот дым на вкус.

- Знания передавали от отца к сыну… так уж повелось, что кто-то да рождался способным слышать пламя.

- Не все?

- Нет… мой дядя стал мореходом. Он умел слышать голоса волн, читал их узоры. Ему не нужно было карт и звёзд, чтобы отыскать свой путь. И тот увёл его далеко. Я даже не знаю, куда, потому что морей много. Помню, он рассказывал, что они все – часть единого, великого, того, что было сотворено с первым миром, а после разлилось по прочим. И он желал добраться до истока.

Звучало…

Как звучало.

- Он жив, я чую. Но и только. Он ушёл давно и, возможно, перестал быть человеком. Тот, кто слышит голос стихии, рано или поздно станет её частью. Это его судьба. И его дорога. А мой прадед был некромантом, как и дед по материнской линии. Хотя сама она приняла светлую кровь и светлый дар.

У этой боли был голос матери, тихой её песни, которая вплеталась в нить. И скакало веретено, вверх-вниз, вверх-вниз. Пальцы вытягивали и скручивали шерсть.

А ещё силу.

- Я был старшим в семье. И родился с тёмным даром. После появилась сестра. Ялинка. Мать Хиль.

Племянница тихо выдохнула.

- А младшим был Бьорни. Огонь сразу признал его. Говоря по правде сперва мне было обидно. Некромант… что за дар такой? На кой он мне? В кузницы не зайти, огонь злится, дышит искрами. Матушка тоже ворчит, когда подхожу во время волшбы, потому что мешаю, рушу, а то и вовсе вытягиваю силу. Люди… некромантов нигде особо не жалуют. Правда, в семьеменя любили. А потом, когда я убил первую тварь, я понял, что и такой дар нужен. Что мой путь, пусть и отличен от того, который выбрал бы я сам, но отнюдь неплох. И я решил, что род будет гордится мной.

- Дядя стал самым молодым магистром некромантии за всю историю! – влезла Хиль.

- Да, сил мне перепало изрядно, а учиться я всегда любил.

- И что случилось?

- Случилось, - Рагнар поднял взгляд. – У отца был старый товарищ, с которым он по молодости ходил к далёким берегам. Хороший друг. Верный. Надёжный. Когда-то они даже кровь смешали, назвавшись братьями. И узы эти с годами не ослабли. Он ездил с отцом выкупать невесту. И вёз её на своём корабле. Он первым поднимал кубок во здравие. Он нянчил меня. И учил держать секиру. Он её и выковал, как это водится, пусть и не зачарованную Предвечным пламенем, но всё одно, самую первую.

Детскую по сути.

Она до сих пор лежит где-то там, в подвалах замка.

- И когда он женился, уже отец помогал ему. Я был на год старше Ульфа, его сына.

И выше.

И сильнее. Ульфа это злило. А Рагнару нравилось его дразнить. Правда, потом оказывалось, что Ульф быстрее и ловчее, и способен слышать песню моря, а ещё с лёгкостью проложит путь кораблю даже в самый туманный день. И уже сам Рагнар завидовал этому таланту.