Книга (не) Пара Его Величества. Связанные судьбой, страница 13 – Марина Ружанская

Выговаривать “змеище Шане” за некачественное обучение дураков не было. Травница тут же умолкла и потянулась за следующим товаром.

Барвинок был пересушен до хрупкости, листья крошились в пальцах. Солнце его убило, разрушив целебные алкалоиды.

— Этот лежал на южном окне, да? Пересушен. Нужен тот, что в тени сушился. Листья эластичные, темно-зеленые.

— Ах так?! — травница стукнула костяшками по прилавку. — Сама выбирай, раз такая умная! Коли все знаешь! А потом не жалуйся, если зелье не сработает!

Я лишь вздохнула, отодвинула некачественные пучки и стала сама перебирать связки. Руки автоматически двигались, оценивая упругость стеблей, цвет, запах. Мир сузился до трав, их горечи и зелени. Здесь, среди растений, я успокаивалась, чувствовала себя уверенно.

Все еще была Роксаной Валерией, друидом Эрина, а не…

Чья-то рука протянулась рядом, аккуратно положив на прилавок передо мной небольшой пучок тимьяна. Стебли ровные, листья серебристо-зеленые, без повреждений, собран на пике цветения — идеальный.

Инстинктивно я кивнула, уже протягивая руку, чтобы взять его к своей стопке… И замерла.

Рука. Мужская. Сильная, с длинными пальцами и шрамом поперек костяшек указательного пальца. Шрам… знакомый.

Ледяная волна прокатилась по спине. Сердце бешено колотилось где-то в горле. Медленно я подняла взгляд.

Высокий. Стройный. Шатен с аккуратно подстриженными волосами цвета темного дуба. Одежда простая, дорожная, но качественная — темно-зеленый дублет, коричневые штаны, сапоги без лишних деталей. Ничего не выдавало наемника. Кроме глаз. Ореховых. Пронзительных. Холодных и оценивающих.

— Ты… — вырвалось у меня хриплым шепотом. Рука сама потянулась к посоху друида, прислоненному к прилавку.

— Я… — спокойно согласился он. Беззлобно, даже с легкой усмешкой. — Соскучилась?

Его голос был ровным, бархатистым, без тени напряжения. Он тоже перебирал пучки трав рядом, будто случайный покупатель.

— Надеялась, что больше никогда тебя не увижу.

Адреналин влился вкровь, заставив забыть про боль в плече, где до сих пор ныла затягивающаяся рана от арбалетного болта. От него.

— Иронично, — он сорвал листик с какого-то стебля, размял в пальцах, понюхал. — Но как раз в этом и заключается мой контракт. Гарантированная… встречаемость.

— Да… ты всегда где-то рядом. Как твое имя, “Лар”? — выдохнула я, отрезая путь к отговоркам. — Настоящее. Не кличка наемника.

Он замер на мгновение. Его ореховые глаза прищурились, изучая меня, будто взвешивая риски. Травница Маэва, почуяв неладное, шмыгнула в подсобку. Тишина в лавке стала густой, звенящей.

— Октавиан, — хмыкнул он наконец, спустя долгую паузу, когда я уже решила, что ответа не будет.

— Октавиан… Восьмой?..

— Тебе тоже нравится этот “милый” римский обычай: давать личные имена только первым четверым? Первенец — гордость, второй — надежда, третий — запас, четвертый… на всякий случай. А дальше? Пятый, Седьмой, Девятый… — Он произнес это с отвращением. — Как скот нумеруют. Впрочем, кому я рассказываю, да? У девочек вообще нет личного имени. Просто "дочь Гая" или "дочь Ливия". Пока не выдадут замуж и не назовут по мужу.

— Кроме меня, — невольно вырвалось у меня. Я поймала его взгляд. Он был пристальным, почти… заинтересованным.

— Кроме тебя, Роксана, — тихо подтвердил он. Его взгляд скользнул по моим волосам, лицу, задержался на губах. — Возможно, единственная девочка во всем Риме, которая носит собственное имя.