Книга Святые и Убийцы, страница 132 – Фэя Моран

– Подойди сюда, – грубо велит Хилларк, больше не терпя моего ослушания.

А я на не ощущающихся более ногах встаю и медленно движусь к нему, боясь глянуть вниз на нечто, что скрывается в темноте. Дыра теперь совсем близка ко мне. Хилларк хватает меня за шею и насильно опускает мою голову вниз, заставляя смотреть на существо, уже показывающееся в небольшой гниющей комнатке, скрывающейся под домом.

– Вот твой Брикард, – злорадно отвечает Хилларк и бросает кусок мяса.

Он шлёпается о каменный пол внизу, и звук отражается от невысоких стен эхом, а потом я в болезненных ядовитых слезах гляжу на то, как в темноте показывается длинная костлявая рука с длинными чёрными когтями. Она цепляется за мясо и с жадностью затягивает куда-то в сторону. Всё в тех же слезах, безостановочно стекающих по моим бледным щекам, я смотрю на то, как в меня устремляется взгляд знакомых зелёных глаз человека, который заменял мне отца. Человека, воспитывавшего меня, растившего, кормящего и заботящегося обо мне все эти годы. Но сейчас от прежнего его остался один взгляд. Вместо человеческих зубов из его рта выглядывают длинные острые клыки, а кожа почернела, превратившись в нечто серое и грубое.

Существо вгрызается в мясо, по подбородку у него начинает стекать кровь, а по дому раздаются чавкающие звуки вперемешку с ужасным рычанием голодного зверя и лязгом металлических цепей, скованных у негона длинных конечностях.

– Брикард… – шепчу я, чувствуя, как внутри всё рвёт в клочья.

Книга ядов

Я утопаю в печали, а рядом нет никого, кто мог бы меня утешить. Мне трудно дышать, мне трудно шевелиться, мне трудно составлять слова и выдавать собственный голос. Мне всё кажется, будто у меня вырвали из груди душу и оставили истекать кровью.

А я всё вспоминаю зелёные глаза Брикарда, глядевшие на меня снизу, и все эти трудности возрастают в ещё больший комок ужаса и горечи.

Хилларк велит мне есть, но как мысли могут вообще касаться еды после того, что я увидела, поэтому желудок у меня болезненно скрючивается внутри, не разрешая мне брать и кусочка в рот.

Что они с ним сделали?

– Брось, – говорит Хилларк и хватает со стола вилку, которую вонзает в кусок жареного мяса. – Открой рот. Ешь.

Я не выдаю ни слова. Я думаю, что утратила способность говорить и слышать. Перед глазами только и встаёт образ человека, против воли ставшего уродцем.

Хилларк сжимает мне щёки и поворачивает мою голову в свою сторону, а я успеваю ухватиться за края стола и резко, совершенно немедля, опрокинуть его так, что тарелки сыпятся и разбиваются, а Хилларк с глухим стуком падает. Углы стола по обе стороны от его головы, и я надавливаю на них обеими руками, чтобы вжать ублюдка в пол.

– Я не знаю, когда, – начинаю говорить, возвращая себе умение подавать голос, – но однажды я обязательно тебя убью. Не смертельная болезнь покончит с твоей жизнью, а я.

– Пустые угрозы повлекут за собой наказание, – хрипит Хилларк. – Тебе не за чем такие проблемы.

– Просто запомни мои слова. Однажды они станут явью.

Дверь за моей спиной распахивается, да так сильно, что бьётся о стену, заставив весь дряхлый домик затрястись. Меня выхватывают за оба локтя и оттаскивают от опрокинутого стола, высвобождая Хилларка.

– Девчонка снова ослушается? – слышу я знакомый голос Микаэля, держащего меня сзади. – Любишь ты приключения, стерва!