Книга Святые и Убийцы, страница 153 – Фэя Моран

– Я люблю тебя, – хриплю я сквозь слёзы. – Всегда любила. И я не сделаю тебе больно. Никогда. Даже сейчас.

Я впервые даю себе разрешение признаться ему в чувствах, хотя знаю, что он не слышит меня и не видит. Единственное, что он так хочет сейчас сделать со мной – беспощадно задушить, а затем, наверное, и искромсать моё тело на сотни кусочков, которые Святые затем бросят в качестве пищи своим Священным Зверям.

Рукава у меня задрались почти до локтя, поэтому я чётко ощущаю каждый драгоценный камешек Нити Сердец на коже своей правой руки. Я совсем позабыла об этом проклятом браслете, разорвавшем мне сердце надвое. Теперь он снова напоминает мне о том, что я всегда была далека от своего желания, как далека и прямо сейчас. Я уверена, что это был подарок от Хилларка. От этого грязного ублюдка, внушавшего мне что-то о своей любви, к которой он никогда не был способен.

Теперь он мёртв, но результат его работы остался на моей правой руке, и последнее моё желание перед смертью – избавиться от него.

– Уничтожь его за меня, – шепчу я, теряя последние силы и ощущая, как слабеют мои конечности. – Уничтожь эту Нить, когда меня не станет, пожалуйста.

В ушах у меня стоит шум. Я неслышу голосов, не ощущаю больше страха, а стараюсь просто отдаться в заботливые руки ад-Дарра. Он позаботится обо мне после смерти и простит все мои неудавшиеся попытки спасти этот мир.

Теперь он будет другим. Полным страданий, людей, лишённых разума и права выбора, полным ненависти, власти в грязных руках и жестоких сердцах.

Холодное дыхание надо мной вдруг становится прерывистее, а руки на шее кажутся не такими уверенными, какими были мгновение назад. Вместе с его неуверенностью в лёгкие мне начинает поступать воздух: слишком много, что я не сдерживаюсь от громкого протяжного вздоха и не могу усмирить свою резко дёрнувшуюся грудную клетку.

Сейчас я как умиравший от жажды путник в жаркой пустыне, впервые нашедший драгоценную холодную воду.

Едва я была уже готова к смерти, как она решила упрямо отвернуться от меня в самый ответственный момент.

Руки Керана неожиданно сползают с моей шеи, и от непонимания всего, что сейчас происходит, я продолжаю лежать, ощущая, как пыль и песок прилипли к моим покрытым потом щекам.

Может, он тянется к мечу, чтобы отсечь мне голову? Может, он проткнёт им мою грудь, и боль будет невыносима, но всего на несколько ударов моего сердца, прежде чем я умру?

Как бы то ни было, я закрываю глаза, готовясь к любому исходу, мысленно прося прощения у всех, кто был дорог мне. За то, что я ничего не сделала, чтобы защитить их.

Потом всё пропадает и остаются только безмолвные молитвы, проносящиеся у меня в голове.

Темнота.

Тишина.

Ожидание боли.

Затем рука, коснувшаяся моего запястья.

– Я слышу тебя, – вдруг доносится до меня шёпот. – Я слышу и вижу тебя, прелесть.

Гривинсхад

Керан!

Я распахиваю глаза, но по-прежнему ничего не вижу из-за темноты. Боюсь лишний раз шелохнуться, как будто этим вызову что-то страшное следом.

Мне сложно понять, что только что произошло, мне сложно поверить собственному слуху, уловившему слово, которое всегда теплотой отзывалось у меня в сердце, ведь им владел только один по-настоящему любимый мной человек.

– Я вытащу нас, – шепчет голос снова, и я ненавижу этот мрак, который не даёт мне посмотреть на него и в полной мере убедиться в своей вменяемости. – Но сперва ты должна встать. Сможешь?