Книга Связана с Мараком, страница 28 – Каллия Силвер

Горячий румянец вспыхнул на щеках. Она не отвела взгляда.

Кариан чуть наклонил голову — почти неуловимое движение. Будто уловил её мысли. Или… почувствовал. Его голос разнёсся по кабине — глубокий, бархатный, обволакивающий, хоть и переданный через переводчик:

— Я вижу, как стремительно работает твой разум. Ты пытаешься понять, что я имею в виду. Чего хочу. На что способен.

Она молчала.

— Я изучал ваш вид. Подробно. Долго, — продолжил он. — Человеческую физиологию. Нервные пути. Порог чувствительности. Вы — хрупкие… но безмерно отзывчивые. Тонко настроенные. Созданные для наслаждения.

Его слова — научные и соблазнительные одновременно — осели в её животетяжёлым, медленным жаром.

— И я сделаю всё, что в моих силах, — тихо завершил он, — чтобы ты узнала такие удовольствия, какие даже не способна вообразить. Всё. До последнего.

Леони замерла, дыхание сорвалось в губ.

Его голос был низким, насыщенным скрытым огнём. Каждая интонация будто ласкала её изнутри. Это был голос существа, которое знает власть над телом — не только физическую, но интуитивную. Чувственную.

И самое опасное… Он не пытался соблазнять. Он просто говорил — а её уже тянуло к нему, как к источнику тепла в холодной пустыне.

Часть её хотелаверить. Что кто-то способен захотеть её так жадно, так полно. Что кто-то способен отдать себя еёудовольствию. Выучить её тело лучше, чем она сама. Но другая часть — дрожала.

— Так это всё, чем я для тебя являюсь? — прошептала она. — Содержанка? Игрушка? Источник удовольствия?

Он не вздрогнул. Не отвернулся. Просто смотрел.

И тишина между ними стала тяжёлой, как туман перед грозой.

Она отвела взгляд, закусила губу:

— Хотя… есть судьбы и хуже, — выдохнула она тихо.

Она не собиралась говорить это вслух. Но правда врезалась в неё слишком резко. Хуже — было.

Боль. Унижения. Страх, что причинят ей вред.

Кариан ничего подобного не сделал. Он давал мягкость там, где она ждала жестокости. Заботу — там, где она жала удар. Он говорил об удовольствии… как будто это была священная клятва.

Но всё же.

Она не знала, чего хочет.

Не знала границ.

Не знала, где находится — или где закончится её свобода.

— Я не понимаю, как могу говорить с тобой так, — сказала она почти шёпотом. — Так… дерзко.

Он был огромен. Опасен. И всё же она бросала ему вызов. И он позволял.

Кариан не отвечал сразу. Но его молчание было не холодным.

Не угрожающим. Оно было внимательным. Как будто он ждал, когда она сама поймёт… Что её страх — не единственное, что движет ею сейчас. Что в ней просыпается нечто — сильное, будоражащее, опасное.

И, возможно… он чувствовал это не хуже неё.

Он наблюдал за ней пристально, впитывая каждую эмоцию на ее прекрасном лице. Каждое движение он ловил точно: лёгкий прищур, подрагивание челюсти, напряжение в пальцах, которое она скрывала, но не умела скрыть до конца от него. Её эмоции не просто отражались — они бурлили вокруг неё, как поле энергии: страх, злость, жажда сопротивления… и то горячее, ломкое чувство, которое она пыталась задавить — желание.

Прекрасно.

Маджарины давно утратили навык открыто показывать чувства. Даже другие Мараки с детства обучались подавлять страсть, гасить импульсы, заменять инстинкт холодной рациональностью. Но она— человеческая женщина — вспыхивала эмоциями, как комета.