Книга Покоренная Хвороком, страница 51 – Каллия Силвер

Через фильтры шлема он улавливал лишь фрагменты, и даже этого было почти слишком много.

Он не знал, что люди могут быть такими.

Столь летучими. Столь реактивными. Столь сильнодействующими.

Она потянулась вверх, рука дрожала лишь слегка, её пальцы скользнули по твёрдой плоскости его груди, вверх по центру его грудины — любопытно, исследующе.

А затем...

Её прикосновение нашло край его шлема. Место, где кожа встречается с металлом. Уязвимый шов между его воротником и горлом.

Он замер.

Она произнесла что-то на своём языке, её слова были мягкими, почти уговаривающими.

Он не мог понять слов, но в этом не было нужды. Её смысл был очевиден.

Она просила его снять это.

Показать ей своё лицо.

Он мягко покачал головой.

И за маской, впервые за то, что казалось эонами...

Он улыбнулся. Потому что она хотела его увидеть. Она не знала, что он такое — не полностью, не на что он способен... но она должна была что-то почувствовать.

И всё же, она хотела узнать его.

Если бы только...

Но не сейчас. Ещё нет.

Не тогда, когда небо снаружи чернеет кровью, и ветры воют, как хищники, за пределами скал. Не тогда, когда Налгары охотится во тьме.

Вместо этого он поднял руку, позволяя ей опуститься на затылок. Её волосы были невероятно мягкими, словно звёздный свет, пойманный в пряди. Он погладил их нежно, медленно.

И прошептал слова, которые давно не произносил вслух. Его голос был низким, почти благоговейным, на его родном языке.

Ка'лаа кахан.

«Отдыхай теперь».

Она замерла.

Её глаза расширились. Она не поняла слов — не по-настоящему — но, казалось, она поняла его.

Она медленно моргнула, словно пыталась удержать сознание, но истощение тянуло её вниз. Теперь он видел это ясно: слабые тени под её глазами, бледностьпод румянцем, то, как её тело тяжелее оседало на нём с каждым мгновением.

Как долго тебе не позволяли отдыхать, малышка?

Эта мысль скрутила что-то холодное и тихое в его груди.

Он знал, кем были дуккары. Что они делали.

Что они делали с самками.

То, как они держали её — с ошейником, на всеобщее обозрение, осквернённую — заставляло его кровь стынуть.

Они обращались с ней, как со скотом.

А он приобрёл её с намерением использовать для своего развлечения, своего удовольствия, не задумываясь о том, есть ли у неё свободная воля.

Он приобрёл её как объект, игрушку, нечто, чем можно обладать и дорожить.

А теперь...

Теперь она лежала в его объятиях, тихо дыша. Больше не дрожа. Больше не сопротивляясь.

Больше не просто собственность. Теперь он понял, что она живое, дышащее, разумное существо, и он хотел доставить ей удовольствие снова.

И снова.

Видеть её реакцию, видеть, как она смотрит на него.

Внезапно ему пришло в голову, что он даже не знает её имени.

Он мог бы дать ей имя, на языке хвороков, как планировал ранее — но теперь сама мысль об этом казалась отвратительной.

Он не мог понять, как она так быстро добралась до него — как она вызвала в нём такой сдвиг, до такой степени, что он хотел уничтожить тех, кто причинил ей вред.

Он разберётся с дуккарам. Со временем.

Но не сегодня ночью.

Сегодня она дала ему нечто гораздо более ценное, чем покорность — доверие.

Он крепче обнял её, пока её дыхание углублялось. Её веки дрогнули раз, другой...И затем она заснула.

В безопасности.

В его объятиях.

И это радовало его больше, чем он когда-либо мог бы признать.