Книга Мурный лохмач, страница 25 – Маргарита Преображенская

– Нам просто необходимо привлечь на свою сторону кого-то из элиты общества некромантов! Вот те, кто мог бы быть полезен нашему общему делу,– сказал Шарман и сделал знак художнику.

Этого рыжеволосого мастера знали все: Фьорентино Россо, хотя и был итальянцем, жил, творил и умер в Париже, и теперь входил в тайную ячейку повстанцев. Он мгновенно начертал на стене портреты некромантов, один из которых относился к обнажённой натуре, чем сразу привлёк внимание Базиля, потому что пройти мимо таких форм этот дамский угодник просто не мог. Шарман тем временем называл имена, и после каждого из по залуэхом проносилось:

– Невозможно!

Некромантов боялись все. Ни один плотный фантом или оборотень, а тем более призрак или скелет, не мог противостоять их силе. Базиль с восхищением созерцал волнующие изгибы, целомудренно скрытые художником под невесомыми и полупрозрачными струящимися тканями, а потом его взгляд добрался до лица дамы с портрета, заставив оборотня обомлеть от её неожиданного сходства с предметом его тайных воздыханий.

– Клодина де Нозиф! – объявил Шарман, словно произнося приговор. – Глава Пыточного следствия.

– Но её, по понятным причинам, мы в расчёт не берём, – проворчал главарь повстанцев, опасливо покосившись на картину, наспех намалёванную на стене, словно даже этот рисованный образ Главы Пыточного следствия был опасен.

– Точно! – не сговариваясь, дружно отозвались все присутствующие повстанцы. – Среди нас сумасшедших испытателей нет!

– Кажется, один есть! – неожиданно донеслось от самых дверей.

Базиль сбросил с головы капюшон и с самым невинным видом подошёл к столу, за которым расположился Шарман. Монашеское облачение на самом любвеобильном оборотне всея Потустороннего Парижа выглядело как очередная его дерзкая насмешка над сложившейся ситуацией. Базиль, носивший тайную кличку мурный лохмач, по мнению многих происходившую от слова «амурный», кроме бесчисленных амурных похождений был известен ещё и тем, что любил действовать, балансируя на грани, будто играя со смертью.

– А ты шути, шути, да не зашучивайся, мурный лохмач! – с мрачным усмешкой, урезонил его главарь повстанцев.

– А я и не шучу, – сказал Базиль.

Шарман кивнул и жестом попросил всех удалиться.

– Ну, рассказывай, с какого перепуга, ты вздумал добровольно записать себя в великомученники? – спросил он у Базиля, когда они остались одни. – Это же Пыточное Следствие, а не прогулка по саду!

– Да вот хочу исполнить своё давнее желание: я ведь Базиль, значит, мне нужна базилика, – сказал оборотень, осклабившись и обнажая острые клыки. – Базилика Святого Базиля Великомученника! Звучит?

– Сядь! – проворчал Шарман, укоризненно покачав головой, и, когда оборотень легко и грациозно запрыгнул на высокий выступ в стене и картинно улёгся там, опираясь на правый локоть, добавил: – Брачный период у котов вроде ещё не скоро, а тебя уже потянуло на самопожертвование.

– А хоть бы и так! – клыкасто усмехнулся Базиль. – Жизнь после проклятия скучна и пуста, как заброшенный парк, полный разрушенных беседок и сухоцветов. Я стараюсь наполнить её настоящими живыми ощущениями: это помогает поверить, что в ней ещё остался какой-то призрак прошлого смысла, и я смогу его однажды увидеть!

– Так ты серьёзно собираешься её... – Шарман задумался, подбирая нужное слово, – Приобщить к нашему делу?